Королевская кровь-12. Вороново сердце. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

— Бедная уставшая девочка, — сказала Иппоталия, когда Света наконец затихла. — Тебе бы быть всегда за его спиной, под его крылом, в любви и безопасности, быть всегда зависимой от него и наслаждаться этой зависимостью, потому что он не предаст и не обидит никогда. Я бы могла пообещать тебе, что он вернется, сказать то, что успокоит тебя на время, но это не залечит твою душу, а лишь отсрочит лечение. Да, он может не вернуться, Светлана. Пусть моя страна — это страна женщин, но я знаю точно, маленькая сестренка: жена воина — это особая судьба. Если ты выбрала в мужья орла, ты выбрала и его полеты в поднебесье. Если ты выбрала в мужья воина, то ты выбрала и то, что он будет уходить, рисковать и, возможно, погибнет. И возможная смерть его — это часть твоей жизни. А, значит, ты должна знать, что будешь делать, если его не станет. А до этого — держать его дом и быть тем домом, ради которого ему хочется выжить. Быть здесь хозяйкой, быть больше, чем его супругой, милая, чтобы, если он не вернется, от тебя осталась ты, понимаешь?

Света покачала головой.

— Не знаю, как смогу жить без него, — прошептала она. — Это как жить без половины сердца.

— Как без всего сердца, маленькая сестричка, — тяжело ответила царица, и Света с болью осознала, что пока она боится потери, Иппоталия уже потеряла дочерей. — Мы теряем тех, кого любим, кто является нашей плотью и кровью или пророс в нее так, что не разлепить. Жизнь такова. С каждой смертью мы умираем сами — но у жизни множество смыслов, и они-то и возрождают нас снова. Твой смысл, — она улыбнулась и коснулась Светиного живота, — скоро будет здесь. Но и помимо него оглядись, поищи другие. Мы не в силах предотвратить смерть, но в силах жить так, будто ее нет, а те, кто ушел — просто уехали далеко и не могут послать нам весточку иначе, как знаками. Но они вернутся. В других телах, в других жизнях, но вернутся.

Света покачала головой — так много в последнее время вокруг говорили о знаках.

— Как же разглядеть эти знаки? — спросила она.

И Иппоталия практически повторила то, что сказала ей массажистка Люй Кан:

— Просто смотреть в мир. Он наполнен ими, их нельзя не увидеть. И как только ты увидишь первый, ты начнешь их видеть везде.

Царица позавтракала со Светланой во дворе рядом с фонтаном — струйки воды брызгали так высоко и радостно, что создавали радугу. Затем неспешно, оберегая спутницу от утомления, прошлась со Светланой по Тафии, восторгаясь и радуясь, как ребенок, искупалась в Неру, показала, как прикармливать мелких духов. А затем на глазах собравшихся жителей Города-на-реке доплыла до своего водяного коня, встала на его спину, помахала Свете рукой и снова свистнула. Конь рванул влево, к океану, поднимая буруны, а Светлана осталась одна, в состоянии благодарности и недоумения. Неужели она, Света, стоит того, чтобы монаршая особа оставляла страну и приезжала утешить?

Царица словно сняла с нее покрывало тоски и страха — но неужели она прибыла лишь ради этого?

И только на пути во дворец, медленно переступая тяжелыми ногами по брусчатке, Света поняла, что это был ответ Синей богини на ее вопросы и просьбы. И звучал он примерно так: «Я не могу тебе ничего гарантировать, дочь моя, но я слышу тебя и хочу дать тебе утешение. Будь сильной и достойной своего мужа».

— Я буду, — пообещала Светлана шепотом.

До сегодняшнего утра она старательно исполняла это обещание. И когда расчесывала волосы под пение равновесника — была спокойной, и когда умывалась и переодевалась.

А потом в двери ее покоев постучали, и управляющий Эри сообщил, что по переговорной чаше из Истаила пришла тяжелая информация.

— В течение суток в Тафии откроется портал в Нижний мир, — сказал он. — Необходимо объявить эвакуацию. Вам, госпожа, нужно собираться: через полчаса вас с родными вывезут сначала в Истаил, а затем по необходимости в Рудлог или на Маль-Серену.

— Но что же будет с жителями? — растерянно спросила Света. Она стояла посреди гостиной, опустив руки, и никак не могла сообразить, что нужно бежать, улетать. Живот каменел.

— Все будут оповещены о грядущем нападении, Владычица, — ответил Эри. — Все, кто сможет уйти своим ходом, должны уйти, а старых, детей и немощных вывезут драконы. Сюда летит большая стая. Тафия должна до вечера опустеть.

Живот свело сильнее, и Света старательно задышала, слушая песню птахи и пытаясь успокоиться.

Затем прибежали родители и мама Матвея с сестренкой, взволнованные, расстроенные и испуганные, — и начались хаотичные сборы.

В какой-то момент на их глазах мимо окон скользнули прозрачные побеги терновника — и не успела Света опомниться, как весь дворец оказался оплетен стражем Песков. А затем и вся Тафия.

Она выхватывала происходящее кусками: вот собранные вещи, вот быстрый завтрак, вот известие от Владычицы Ангелины, что нужно нести к терновнику весь жемчуг из сокровищницы, и раз Светлана — хозяйка города, то сокровищницу нужно открыть ей. Вот они все среди толпы дворцовой челяди стоят во дворе и ждут, пока выйдет и обернется виталист Лери, который должен отнести их в Истаил.

Сердце стучало бешено — и успокаивал только кинжал Чета, который она сунула в сумку, да маленький идол, которого сжимала в кармане, обещая себе, что обязательно попросит его спеть, когда долетят. А сейчас на это нет времени.

А затем по ногам потекло что-то горячее, и живот дернуло болью.

— Дочь? — нервно и недоверчиво спросил папа. — Это что, а? Это что?

Светлана пошатнулась, и ее подхватила мама, усадила на мозаичную лавку.

— Света, Света, — захлопотала она вокруг. — Света, да как же так? Срок-то еще не подошел. Надо лететь, Светочка! Ваня, беги во дворец, пусть зовут врача. А нам надо лететь, лететь! Она ж рожает!

От паники в материнском голосе собственный ужас отступил, и вдруг стало все ясно и четко.

— Мам, вы летите, — попросила Светлана. — Я потом прилечу. За вами.

— Ну как мы тебя оставим? — рассердилась мать. — Надо лететь, Светочка. Ну хоть как-нибудь!

— А рожать мне на спине у дракона? — простонала Света. Живот схватило снова. — Летите, мам. Летите. Я не хочу волноваться в процессе еще и за вас.

— Никуда я не полечу, — отрезал папа с беспокойством. — Вон Лена с Машкой пусть летят. И ты, Тома. А я с