Мой Неидеальный прынц - Наталья Тудаль

В следующей избе нас ждало зрелище похуже. Пожилой мужчина, с мозолистыми руками, сидел на лавке, скрипя зубами от боли. Его нога, от ступни до колена, была обернута грязной тряпкой. Когда он, по моему приказу, размотал ее, Кристина едва не сдержала рвотный позыв. Рана на голени, похожая на глубокую царапину, почернела и гноилась, от нее шел тяжелый, сладковатый запах некроза.

Капитан Марк мрачно хмыкнул:

— Ногу резать. Или помрет.

Мужчина понял его взгляд и забился в истерике, запричитав, что без ноги он — пропащий человек, кормить семью не сможет.

В этот момент что-то во мне щелкнуло. Я была не просто наблюдателем. Я была здесь единственным человеком, кто мог что-то сделать. Мои знания из курса первой помощи и те самые часы, проведенные за изучением «Herbarium Magnum», вдруг сложились в единый план.

— Никто никому ногу резать не будет, — твердо заявила я. — Кристина, вскипяти воду, которую мы привезли с собой. Капитан, ваш фляжный спирт. И найти мне чеснок, лук и мед. И… — я окинула взглядом придорожные заросли, — найти растение с большими, широкими листьями, похожими на лопух, и колючими фиолетовыми цветами.

Все смотрели на меня как на сумасшедшую. Но тон приказа не оставлял сомнений. Пока Кристина кипятила воду, а солдаты рыскали по огородам, я взяла свой небольшой дорожный кинжал и обеззаразила его лезвие в спирте.

— Держите его, — приказала я солдатам, указывая на раненого.

Очистка раны была кошмаром. Гной, почерневшие кусочки плоти… Я дышала ртом, стараясь не смотреть на бледное, залитое потом лицо мужчины, который кричал, когда я выскребала зараженные ткани. Но я знала — это единственный шанс. Потом я промыла рану спиртом, залила медом (природный антисептик) и наложила кашицу из раздавленного чеснока и лука.

Как раз в этот момент один из солдат принес огромный лопух. «Лапух», как его здесь называли. Я велела растолочь его корень, залить горячей водой и дать настояться. Получился горький, терпкий отвар.

— Это для ребенка, — пояснила я смущенной матери. — По чайной ложке каждый час. Он укрепит силы и собьет жар.

А широкие листья лопуха, ошпаренные кипятком, я наложила поверх луково-чесночной кашицы на рану мужчины и примотала чистой (относительно) тряпкой.

— Меняйте повязку и лист два раза в день, — наставляла я его жену. — И поите его этим же отваром. И самого ребенка тоже.

Мы пробыли в деревне до вечера. Я обошла все дома, оставив везде указания: кипятить воду для питья, проветривать избы, кормить детей и стариков тем самым отваром из «лапуха» — общеукрепляющим и жаропонижающим, если верить трактату.

Когда мы уезжали, староста деревни не кланялся. Он смотрел на меня. И в его старых, выцветших глазах был не страх и не подобострастие. Была надежда. И благодарность.

— Льера… — прохрипел он. — Мы молиться за вас будем.

— Лучше мойтесь, дед, — устало улыбнулась я ему в ответ. — И детей мойте. Это полезнее молитв.

Обратная дорога была молчаливой. Даже капитан Марк не проронил ни слова. Лишь когда ворота замка уже были близко, он негромко бросил:

— Вы рисковали, льера. Эта грязь… эта болезнь…

— Я рисковала, капитан, чтобы не рисковать потом, когда эпидемия постучится в наши ворота, — ответила я, глядя на освещенные закатом стены Тайлорхолда. — И, кажется, я нашла новое применение для ваших солдат. Завтра организуйте команды. Нужно выкопать в деревне пару ям для мусора и показать им, как делать простейший фильтр для воды из песка и угля.

Марк лишь покачал головой, но в этот раз в его жесте было больше изумления, чем протеста.

Вернувшись в свою комнату, я с наслаждением умылась и переоделась. Я вся пропахла дымом, болезнью и отваром из лопуха. Но на душе было светло и спокойно. Я сделала что-то настоящее. Не политическую интригу, не борьбу за власть, а просто помогла людям.

И в этом был свой, особый вкус победы. Победы не над врагом, а над безысходностью. И это ощущение было куда ценнее, чем страх, который я внушала слугам, или неловкое уважение капитана Марка.

Я подошла к окну и посмотрела в сторону деревни, где уже зажигались огоньки. Там теперь знали, что льера Тайлорхолда — не призрак в черном одеянии, а женщина, которая не боится грязи и знает, как использовать корень сорняка, чтобы спасти жизнь.

И это знание было моим самым главным оружием. Оружием, которого так не хватало в этом жестоком мире.

Глава 19

Идея посетить местную ярмарку пришла мне в голову, когда я в очередной раз разбиралась со счетом от купца Горация, который поставлял нам ткани. Цифры там были настолько фантастическими, что, казалось, он торговал не льном и шерстью, а чешуей золотых драконов, добытой в единственном экземпляре с риском для жизни.

— Орик, — заявила я, швыряя свиток на стол. — Мы едем на ярмарку.

Управляющий поднял на меня взгляд, полный предчувствия беды.

— Льера, это нецелесообразно. Ярмарка — это толкотня, пыль и…

— И возможность не платить Горацию за «драконью чешую», — перебила я. — Мы посмотрим товары сами, поторгуемся, найдем новых поставщиков. Это называется «здоровая конкуренция». Или вы хотите и дальше спонсировать безмерную жадность купца, который, я уверена, строит себе второй замок на наши деньги?

Аргумент сработал. Орик, чья бережливость была главной чертой характера, поморщился и сдался.

— Хорошо. Но только с усиленной охраной. И без… кулинарных экспериментов в полевых условиях.

Я пообещала. Мы собрали небольшой караван: две повозки для товара, я на лошади (после краткого и унизительного урока верховой езды, в ходе которого я чуть не снесла голову кузнецу), Орик, капитан Марк с десятком самых угрюмых солдат и Кристина — на случай, если мне внезапно понадобится поправить платье или упасть в обморок от восторга.

Дорога была… познавательной. Я узнала, что:

Средневековое седло — это орудие пытки, замаскированное под предмет конной амуниции.

Капитан Марк способен весь путь молчать, и это молчание громче любых ругательств.

Орик в дороге превращается в ворчливого старика, который комментирует каждую кочку и каждое облако на небе с язвительностью театрального критика.

— Смотрите, льера, — указывал он на perfectly ordinary (совершенно обычное) поле. — Земля истощена. Севооборот не соблюдают. Дикари.

— Орик, это же просто поле.

— Именно! И оно должно приносить прибыль! А оно просто… существует! Безобразие!

Ярмарка встретила нас волной звуков, запахов и красок. Это был настоящий муравейник, где кипела жизнь. Крики торговцев, мычание скота, запах жареного мяса, пряностей, навоза и немытых тел — все смешалось в один мощный коктейль,