Дуэль с Лордом Вампиром (ЛП) - Элис Кова

Я вдыхаю, задерживаю дыхание и делаю шаг вперед.

Под снегом лежит слой льда, местами более толстый, чем в других местах. Я медленно переставляю ноги, убеждаясь, что подошвы моих ботинок нашли сцепление с поверхностью, прежде чем продолжить путь. Я продолжаю изучать потемневшие окна и арки. Здесь нет ни одного признака жизни, кроме нас. Я ожидала, что по этим коридорам будет бродить целая орда вампиров. Но здесь пусто. Даже одиноко.

Особенно сильный порыв ветра грозит опрокинуть меня. Я вскрикиваю и падаю на колени, цепляясь за лед и камень. Мир подо мной расплывается, становится еще более далеким, сжимается, словно желая поглотить меня. Я зажмуриваю глаза. В глазах темнеет, и я теряю сознание.

— У нас не вся ночь, охотник. — Квинн делает небольшой прыжок с контрфорса в открытое окно башни. Его даже не волнует, умру ли я. Конечно, нет, он же вампир.

Единственный, кто поддерживает во мне жизнь, — это я сама. Ты можешь сделать это.

Держа центр тяжести низко и не обращая внимания на кусачий мороз, я ползу к другому концу дорожки. Оконный карниз кажется таким далеким; он удаляется все дальше, чем дольше я смотрю на него. Я собираю под себя ноги и одновременно мужество. Если я не сдвинусь с места, то навсегда застыну на месте.

Сделай это! кричит та часть Дрю, которая живет внутри меня. Он всегда знал, как сильно надавить на меня во время наших полуночных тренировок.

Я прыгаю и вытягиваю обе руки вперед.

Это плохой прыжок. Я неловко приземляюсь лицом вперед, кувыркаясь. Но все мои конечности оказываются внутри, и я не могу сдержать огромного вздоха облегчения. Надо мной появляется чудовищное лицо Квинна.

— Я ожидал большего от охотника.

— Может быть, я заманиваю тебя в ложное чувство безопасности? — Это звучит нелепо, даже для моих ушей, а судя по ухмылке Квинна, и для него тоже.

— Может, им стоит больше тренировать тебя с высотой, а не позволять твоему виду валяться в грязи? — Он начинает спускаться по лестнице, оставляя меня собирать вещи и бежать за ним, хмуро прикусив язык.

Мы проходим мимо нескольких дверей, каждая из которых заперта на тяжелый висячий замок. Они предназначены для того, чтобы что-то или кто-то не входил? Или войти? После долгого перерыва я начинаю слышать тихий вой. Сначала я думаю, что это ветер. Но потом понимаю, что это слишком близко и слишком... не смею думать, что человек — вампир.

— Что это? — спрашиваю я.

— Тебе не о чем беспокоиться.

Я не могу заставить себя переспросить.

Когда мы достигаем подножия лестницы и входим во внутреннее святилище замка, я вновь встречаюсь взглядом с лордом вампиров. Он стоит в дальнем конце часовни перед полукруглым алтарем. От него, как рябь на полу, расходятся каменные кольца. Через разные промежутки времени канделябры освещают резные фигуры и статуи мужчин и женщин с открытыми в экстазе клыкастыми ртами, которые взбираются на колонны по обе стороны, поддерживающие высокий потолок.

Над алтарем высечена статуя мужчины с вытянутыми руками, держащего книгу. От ее страниц исходят резные и травленые кольца силы, которые кружатся вокруг него. Каменные глаза обращены к небу, губы слегка приоткрыты в молитве. На его челе — корона из черного металла, от которой отходит дуга в виде паутины клыков, а в центре — большой рубин.

— Хорошо, у тебя получилось, — пробормотал лорд вампиров, продолжая возиться с магическими инструментами на алтаре. Он несколько раз перемещает кубок туда-сюда между свечами.

— Никаких проблем, Лорд Руван, — докладывает Квинн. Я смотрю на него уголками глаз. Конечно, я добралась сюда. Но я бы не сказала, что сделала это без проблем. Неужели он проявляет вежливость, не разделяя моего смущения? Нет, это очередная уловка, чтобы заставить меня ослабить бдительность.

— Я рад, что ты все еще сильна и крепко стоишь на ногах. — Лорд вампиров обращает свое внимание на меня.

— Хорошо, что мы не стали ждать еще несколько дней. Тогда я могла бы быть слишком слаба, чтобы воспользоваться наружным проходом, и мне пришлось бы идти через замок. Может быть, мне удалось бы открыть твою дверь по дороге.

Руван мрачно хмыкнул, не поддавшись на мою уловку, и, отказавшись уточнять, почему я не пошла в замок, повернулась обратно к алтарю. Его горькая улыбка несет в себе бесконечные невысказанные слова.

— Вот и хорошо, — говорит он наконец. — Не будем терять времени и приступим к причастию. — Раскрытой ладонью он приглашает меня встать рядом с ним.

Так близко к нему я вижу каждую извилину на его лице. Под глазами нависают мешки, складки опускаются на щеки. Но глаза его, при всей их ужасающей силе, остаются яркими и острыми. Умные. Это глаза голодного ученого... или безжалостного военного стратега.

Они совсем не похожи на невыразительные глаза вампиров, которых я знала.

Лорд вампиров стоит перед алтарем.

— Кровь старых королей, омытая лунным светом, — произносит он, возвращая мое внимание к своим движениям. Он берет в руки кубок, наполненный густой черной жидкостью. Я борюсь с раздражением.

— Свежая кровь потомка, отданная безвозмездно. — Лорд вампиров подносит руку ко рту и прокусывает мягкую плоть у основания большого пальца. В чашу капает такая же чернильная кровь. Он говорит с мягким благоговением и двигается целеустремленно, уверенно и сильно, несмотря на состояние своего тела. — Я приношу древнюю родословную, короля, которому я присягал на верность, и клятву моему народу, на которой я даю свой обет. Я прихожу к месту зарождения кровавого предания, чтобы выразить почтение, выразить благоговение и придать силу моей магии.

Он ставит чашу между нами у края алтаря. С благоговением он протягивает мне серебряный кинжал.

— Кровь должна быть отдана по собственной воле. Клятва, принесенная на крови, не может быть дана по принуждению или под давлением. Ты должна сделать это добровольно, иначе магия не подействует.

— У таких, как ты нет проблем с принятием магии в нормально.

— Мы всегда даем возможность передать ее добровольно, — возражает он. Я разражаюсь смехом, который молотом бьет по холодным стенам этого пещерного зала. Дать нам возможность? Неужели он думает, что я в это поверю? Руван слегка надувается, словно пытается надуть себя, как какая-то хищная птица. — Ты