Личное успокоительное для босса из ада - Татьяна Карсакова

Под конец дня я начинаю сходить с ума от скуки, тревоги и безделья. На душе муторно, я скучаю по Косте. Я привыкла видеть его хотя бы раз в день, а сейчас с ним происходит какая-то фигня и я даже помочь ничем не могу!

Тигран приходит в тот момент, когда я уже сама готова стучать в дверь начальника. Взглядом показывает, чтобы шла в курилку.

-Лик, я уже не знаю, что с ним делать! - признается и падает на диван.

-А что случилось? - почти рычу. Меня нервирует неизвестность и ореол тайны, который создается вокруг болеющего Костылева. Будто он там помирать собрался и мы все ходим на цыпочках, чтобы не мешать ему уходить в последний путь!

-Костя с ума сходит, - Тигр закатывает глаза. - Он и раньше болел тяжело, а после аварии… Короче, ночью поднялась температура. Он жаропонижающими закинулся и сел дальше работать. А под утро с дивана встать не смог. С одной стороны - простуда. Ангинами Константин Дмитриевич твой любимый болеть изволит. Горло краснющее, температура под сорок, лежит чуть ли не бредит. А от антибиотиков отказывается, решил, что, если просто полоскать горло и Цитрамон пить, все само пройдет. А оно нихуя не пройдет! Возраст уже не тот, когда вот так легко все проходит. Плюс, у него после аварии была куча переломов и на погоду теперь все кости ломят. Лика, не смейся, да, он не мальчик!

-А ведет себя, как мальчик! - не могу удержаться от фырканья, хотя это больше нервное. Сердцем чую, что дело серьезное.

-Вот именно, - Тигран прячет лицо в ладонях. - Я врачу, короче, с утра названиваю. Он велел тащить Костю к нему, или, на крайний случай, поить антибиотиками. Ангина - опасная хрень, а Костылев еще после аварии не восстановился. Там осложнения могут куда угодно пойти, вплоть до инфаркта. А этот придурок лежит и требует, чтобы ему сдохнуть дали спокойно. Серьезно! У меня такое чувство, что ему банально надоело жить и он решил так самоубиться.

-Чем я могу помочь? - напрягаюсь, становлюсь серьезной.

-Лик, он тебя больше, чем кого бы то ни было слушает, - Тигран смотрит на меня по-взрослому серьезно, с надеждой. - Я хрен его знает, что там между вами происходит, но Костя тобой очень дорожит и к тебе прислушивается. Если кто-то и может сейчас запихнуть в него лекарства, то только ты.

-А если не запихнем? - уточняю на всякий случай.

-А хрен его знает! - Тигран вздыхает. - Может через пару дней придет в чувства, а может загремит в больницу…

На секунду задумываюсь, замираю.

-Лик, если ты пойдешь, он может нагрубить, - предупреждает Тигр. - Может уволить. Может наорать. Точнее, нахрипеть. Может послать.

Стараюсь осознать эти слова. Я доверяю Косте, но прекрасно понимаю, что у его хорошего отношения есть свой предел, и лезть к нему сейчас - значит нагло прощупывать границы дозволенного, играть на его нервах.

Мне откровенно страшно попасть Костылеву под горячую руку. Я знаю, на что он способен в гневе и испытать это на себе - выше моих сил. Со мной так нельзя, я такого не прощаю. И, одновременно, сейчас сама иду нарываться на грубость. Он мне четко дал понять, что не хочет, чтобы я его сейчас трогала. А я… Я решаюсь. Я целый день жила, мечтая попасть в этот чертов кабинет и как-то помочь. Быть с ним сейчас мне важнее собственной гордости. А если пошлет… Ну что ж, я пошла на это добровольно и готова к последствиям.

-Какими лекарствами поить? - смотрю на Тиграна.

-На журнальном столике рядом с диваном упаковка таблеток. Дай сразу две, добавь жаропонижающие и обезболивающие, они на кресле валяются.

-Окей, - соглашаюсь и иду к себе в приемную.

-Лика, я с тобой! - Тигран бежит следом. - Если этот блаженный начнет ругаться, под горячую руку вдвоем попадем.

Покорно киваю и осторожно стучусь в дверь Костиного кабинета.

-Там открыто, - подсказывает Тигр.

-Хочу, чтобы он знал, что это я.

Я знаю, что Костя угадывает меня по стуку, поэтому тактично предупреждаю о своем визите.

На столе трезвонит телефон. Это Костылев. Ясно, так ослаб, что даже общаться через дверь со мной не может.

Беру трубку.

-Константин Дмитриевич, я сейчас войду к вам, - предупреждаю.

-Лика, езжай домой, - глухой приказ.

Не хочу спорить и оговариваться, просто кидаю телефон на кресло и открываю дверь кабинета.

В комнате темно и душно. Воздух пропитан запахом табака, коньяка и Костиного одеколона.

-Кость, - зову шепотом и закрываю плотно дверь перед любопытным Тиграном. Запираю ее на ключ изнутри. Все, вот мы и остались один на один, я и мой страшный зверь.

Все, что сейчас будет происходить в этой темноте - это только наше. Я иду укрощать злого льва, потому что чувствую, что только мое упрямство может проломить его волю. Чувствую, как темнота обволакивает нас обоих. Мне нравится это чувство. Такая иллюзия нереальности, полусна происходящего. Если Костя будет вести себя грубо, я выйду из кабинета и сделаю вид, что мне это просто приснилось. Сейчас его кабинет ощущается местом между мирами, где нет времени и пространства, а есть только мы и наши голоса.

-Лика, - голос слабый, сиплый.

-Да, это я, - подтверждаю шепотом. - Пришла тебя лечить.

-Мне не надо лечиться.

Да-да, я твердила маменьке то же самое, когда лежала с воспалением легких и температурой под сорок, а она уговаривала меня делать уколы.

-Кость, не дури, - уговариваю, как ребенка, и медленно, буквально по полшага приближаюсь к его дивану. - Ты же прекрасно знаешь, что сейчас выпьешь лекарства и тебе станет легче. Просто упрямишься, потому что не хочешь признавать, что даже такой сильный человек, как ты, может болеть.

-Лика, у меня все хорошо, - повторяет Костылев упрямо. - Иди домой, завтра поговорим.

-Если в больницу не загремишь, - отвечаю прямо. - Тигран сказал, что могут быть осложнения.

-Значит судьба такая, - Костылев рычит. - Анжелика, уходи отсюда! Уходи, пожалуйста. Я сейчас разозлюсь и скажу тебе что-нибудь обидное.

-Сегодня переживу, - пожимаю плечами. - Сегодня у тебя индульгенция на