Мозаика воспоминаний - Элизабет Бэйли

Элен невесело рассмеялась.

– Думаете, у вашего брата не найдется, что возразить?

– У Генриетты нашлось бы, но у Чарльза нет, можете быть уверены. Поверьте мне, я знаю своего брата. – Она с заговорщицким видом понизила голос. – Если хотите узнать мое мнение, Элен, то, по-моему, Чарльз борется со своим влечением к вам. Он склонен вам верить!

Эта мысль, к ужасу Элен, вызвала в ней сердечный трепет. Неужели она влюбляется в графа? Девушка не могла отрицать его личные качества и определенное очарование… когда он предпочитал не скрывать его. Его способность утешать она испытала на себе. Если добавить к этому его богатство, сразу становится ясно, что толкало всех этих женщин на попытки завоевать его. Но если Элен замужем, она не имеет права привязываться к другому мужчине. Особенно к тому, у которого есть причины подозревать ее в грязных помыслах.

Однако когда экипаж въехал во двор гостиницы «Конская голова», ее мысли вновь вернулись к происшествию у модистки.

Войдя в обшитый дубовыми панелями уединенный номер на верхнем этаже старинной гостиницы, Элен испытала мрачное предчувствие при виде дожидающегося их графа. Официант расставлял блюда с едой, заказанной его светлостью, и дам пригласили к столу.

Как только они остались одни, Мег, не теряя времени, поведала брату о том, что случилось у Онорины.

– Любопытно, – заметил он, окинув Элен своим пристальным взглядом.

Ее настороженность переросла в раздражение.

– Я так и знала, что вы мне не поверите!

– Разве я это говорил?

– Элен, не глупите! – возмутилась Мег. – Мы ничего не добьемся, если вы будете так себя вести.

Элен со вздохом взяла вилку.

– Простите, милорд. Я так расстроена, что почти не владею собой.

Чарльз наполнил пивную кружку из бочонка и приступил к еде. Он ничуть не сомневался в истинности этой истории. Можно бросать странные фразы время от времени для пущего эффекта. Но провести целый разговор на французском с незнакомой женщиной, а затем притвориться, будто забыла язык? По его мнению, это было не под силу даже самой талантливой актрисе.

– Именно это и любопытно, Элен. Вы говорили по-французски, не догадываясь об этом.

Элен слегка расслабилась.

– Очевидно, это происходит неосознанно. Теперь я уже и сама не знаю, когда говорю по-французски, а когда по-английски. Как я могу знать, если перехожу с языка на язык, не замечая этого?

– Но в данном случае, Элен, вы заметили, – напомнила Мег, бросая хищные взгляды на пирог с миндалем и апельсинами.

– Может, потому, что я провела на этом языке целый разговор? Если бы я еще помнила, о чем шла речь!

– Это к делу не относится, – успокаивающе заметил Чарльз. – Зачем отвлекаться на мелочи? Ближе к делу. Какое заключение мы можем извлечь из всего этого? Сразу же приходит мысль, что вы француженка.

Элен взглянула на него, ощутив холод в груди.

– Я никогда не задумывалась об этом.

– Естественно, вы же ничего о себе не знаете, – заметила Мег. Ее лицо осветилось улыбкой. – Но я согласна с Чарльзом. Француженки отличаются безукоризненным вкусом, а вы своим выбором платьев доказали, что отлично разбираетесь в современной моде.

– И это может означать, – уныло сказала Элен, гоняя по тарелке недоеденный кусочек говядины, – что я полностью отдавала себе отчет в своих действиях.

– Верно, – сухо согласился Чарльз, подложив себе еще ветчины. – Но давайте это оставим. Из одного знания языка еще не следует, что вы француженка. Вы могли выучить его в совершенстве.

– Нет, если только она не жила какое-то время во Франции, – возразила Мег, все-таки соблазнившись пирогом.

– Может, ты и права, Мег. Но если она свободно владеет обоими языками, возможно, это язык ее матери. Но я не к этому веду речь.

– Тогда скажи, к чему ты клонишь!

Чарльз пропустил слова сестры мимо ушей. В его голосе появилась решительность.

– Если Элен француженка, тогда понятно, почему ее никто не знает.

– Но в этом случае она должна была недавно приехать из Франции, а в данных обстоятельствах, это кажется невероятным. К тому же у нее нет акцента.

– От акцента можно избавиться. Это дело практики.

Элен ощутила легкую дурноту и отложила кусок пирога, к которому едва прикоснулась. Слова лорда Уайтема несли в себе некий скрытый смысл. Она посмотрела на него, и в его взгляде ей почудился намек.

– У вас недоверчивый вид, Элен.

– Что вы хотите сказать на самом деле? – осмелилась она спросить.

– О, Чарльз! – простонала Мег. – Ты же обещал!

– Я ни в чем ее не обвиняю, – возразил Чарльз. – Но у меня возникла одна мысль.

– Какая?

Чарльз несколько мгновений смотрел на Элен. Она казалась собранной, но затравленный взгляд выдавал ее. И вновь пробуждал в графе угрызения совести.

– Объяснение, – добавил он намеренно безучастным тоном, – может быть связано с вашим французским происхождением.

– Вы хотите сказать, что я представительница буржуазии, пытающаяся пробиться в высшее общество.

– Это одно из мнений.

– Ни за что не поверю! – возмутилась Мег.

– Я тоже, – неожиданно согласился Чарльз.

Сердце Элен забилось сильнее, и она вновь почувствовала дурноту.

– Почему вы это сказали?

Он не сводил глаз с ее лица.

– Ваше поведение, ваша манера вести себя в обществе ясно указывают на принадлежность к высшему классу. – Его голос смягчился. – Нет, Элен, вы не буржуа.

– Так я и знала! – радостно воскликнула Мег.

– Тогда кто же я, Чарльз? – дрожащим голосом спросила Элен, нечаянно назвав графа по имени.

– Сейчас это маловероятно, поскольку Франция является врагом Англии. Но вы могли приехать сюда во времена Террора. Я думаю, Элен, что вы эмигрантка.

Девушка глядела на него, онемев от изумления. Единственное слово эхом звучало у нее в мозгу. Эмигрантка. Она не заметила, как прошептала слова, вырвавшиеся из глубины ее души.

– В противном случае я бы погибла.

Через мгновение осознание сказанного потрясло ее. У Элен зашумело в ушах, и она почувствовала, что падает.