Леди и разбойник - Барбара Картленд

— Давайте отбросим формальности, — предложил король. — Поезжайте с нами, сэр Филипп, и поделитесь с нами вашими новостями.

Покраснев от удовольствия, сэр Филипп пустил своего коня рядом с вороным скакуном его величества. Придворные, ехавшие сзади, поспешили подъехать ближе, желая тоже услышать добрые вести. Однако сэр Гейдж понизил голос, так что его могли слышать только король и Тея.

— С того дня, как вы призвали меня ко двору, — напыщенно начал толстячок, — я был занят тем, что пытался исполнить приказ вашего величества и очистить окрестности города. Сегодня я сделал важный шаг в этом направлении: полагаю, мне удалось найти сведения, которые позволят арестовать одного из самых известных разбойников, человека, который не дает покоя путникам, направляющимся на север или возвращающимся оттуда.

— Это действительно хорошая новость, — согласился король.

— Я только прошу ваше величество, — добавил сэр Филипп, — предоставить в мое распоряжение отряд солдат сроком на сутки.

— Они ваши, сэр Филипп, — добродушно ответил король. — Но вы не поделитесь с нами какими-нибудь подробностями? Что за знаменитую шайку вы намерены арестовать?

— Разбойничью шайку, которая уже давно бросает вызов правосудию, ваше величество. О ее предводителе последние несколько лет ходят легенды.

— Вот как, — отозвался король, улыбаясь. — А я о нем слышал?

— О Белогрудом все слышали, сир. О нем ходит множество рассказов. Такое множество, что я не хотел бы утомлять ими ваше величество. По моим сведениям, ему за последнее время удалось каким-то образом освободить из тюрьмы не меньше трех преступников. Только в прошлом месяце он остановил казнь на Чаринг-Кросс и ускакал вместе с осужденным так быстро, что его не успели остановить.

— Помню, я слышал об этом, — согласился Карл. — Но разве того парня не должны были помиловать?

— Известие о помиловании опоздало бы, — ответил сэр Филипп, — но ведь дело не в этом, сир. То, что казнь была остановлена таким разбойничьим способом, позорит наши законы. Если каждый грабитель, недовольный приговором, будет мешать его исполнению, нашей власти придет конец.

— Однако тогда совершалась несправедливость, — заметил король.

— В том случае это было так, — признал сэр Филипп. — Но другие люди, освобожденные им из тюрем, были осуждены мировыми судьями за грабежи и браконьерство. Последнего парня, которого он увез из Ньюгейта, должны были на следующий день отправить в ссылку.

— И что этот пират… кажется, вы назвали его Белогрудым… сделал со спасенными преступниками?

— Вот этого мы не знаем, сир. Но, полагаю, их приняли в его шайку. Это опасные люди, ваше величество. Опасные и вооруженные. Вот почему я должен просить по крайней мере один отряд солдат, чтобы мы захватили их живыми или мертвыми.

— Понимаю, — сказал король. — И где же они скрываются?

Тея затаила дыхание. Сэр Филипп оглянулся назад.

— С позволения вашего величества, я сохраню это в тайне, пока не будет произведен арест. Малейшее подозрение, что мы напали на их след, — и они исчезнут. Не случайно Белогрудому так долго удается избегать ареста.

— Понимаю.

Король задумался, а Тея готова была расплакаться от досады.

— Ну что ж, сэр Филипп, нам придется запастись терпением и ждать вашего следующего доклада.

— Благодарю вас, сир. Так я могу взять солдат?

— Обратитесь к начальнику королевской гвардии и скажите ему, что я распорядился оказать вам содействие.

— Спасибо, сир, спасибо!

Сэр Филипп, похожий на нелепого толстенького добродушного гнома, склонился к самой шее лошади, а потом, понимая, что аудиенция закончена, поскакал прочь. Несколько секунд король молчал, и Тея вдруг решилась заговорить.

— Вы сказали, сир, что слышали об этом разбойнике, о Белогрудом. Что вы о нем знаете?

— Именно это я и пытаюсь вспомнить. Что-то от меня ускользает, но я никак не соображу, что именно.

— Возможно, сир, он был одним из ваших сторонников, тем, кто пожертвовал своей жизнью и безопасностью, чтобы служить вашему делу.

— Возможно, — согласился король, — но я в этом сомневаюсь. Те, кто служил мне, поспешили явиться в Уайтхолл и подать прошения о возвращении их имущества, титулов и денег. Всего, что они потеряли. Я возблагодарил бы Бога, если бы мог удовлетворить их все, но это совершенно невозможно.

Король вздохнул, а Тея вспомнила толпу роялистов, оставшихся без гроша, но полных надежд: они каждый день собирались в аудиенц-зале. Некоторые роптали, что король забыл тех, кто ему служил, но это было несправедливо.

Богатств двух Индий не хватило бы, чтобы расплатиться с обнищавшим и обобранным поколением. Во многих случаях земли, которые вынуждены были продавать сторонники Карла, успели раз по десять поменять владельцев. Отнятые поместья приобретались людьми, которые вкладывали в них свои деньги, так что изгонять их было бы несправедливо.

Тея понимала, какая ответственность лежит на тех, кому приходилось разбирать эти сложные и щекотливые вопросы.

Она сочувствовала королю, рядом с которым ехала. Ведь в его щедрости могли усомниться именно те, к кому ему самому больше всего хотелось бы проявить щедрость. Однако сейчас она могла думать только о том, как спасти того человека, который когда-то спас ее саму от унижения и позора.

Тея порывисто повернулась к королю и сказала:

— Сир, у меня есть основания считать, что этот разбойник, Белогрудый, — человек благородный.

Она собиралась продолжить, но Карл поднял руку, остановив признания, готовые сорваться с ее губ.

— Мне кажется, — проговорил он, — вы собираетесь вмешаться в вопросы правосудия. Есть немало вещей, которые я счастлив был бы дать вам, леди Пантея, если бы вы мне это позволили, но не просите меня о том, в чем я вынужден буду вам отказать, повинуясь велению долга. Мои министры возложили на сэра Филиппа обязанность принять меры против всевозрастающей опасности. Белогрудый — всего лишь один из множества негодяев, которые бесчестят и уродуют нашу страну.

— Но, сир, — страстно воскликнула Тея, — разве вы сами не слышали, что сэр Филипп вынужден был признать: юношу, которого Белогрудый спас от повешения, осудили несправедливо? Его ждало помилование, но оно опоздало бы, если бы его не спасли!

— Я это слышал, но над законом смеяться нельзя. Мой народ весьма своеволен, и если он не будет чувствовать крепкой руки, кто знает, что случится? А теперь, леди Пантея, давайте поговорим о вещах более веселых.

Это был монарший приказ, и Тея с упавшим сердцем вынуждена была повиноваться. Она почувствовала глубокое облегчение, когда вскоре заметила под деревьями небольшую карету, в сторону которой устремился взгляд короля. Тея была так рада возможности попрощаться с королем и повернуть к дому, что даже не заметила гневных взглядов той, что сидела в карете, и не услышала, как негромкий голос леди Каслмейн осведомляется: