Без тебя я не я - Маша Брежнева

И все это только по моей вине.

Я ошиблась. Я так жестоко ошиблась два года назад, что теперь нет мне прощения. Но Боже, как же я любила его тогда! Любила, но причинила самую настоящую боль…

Глава 15

Я уже способна что-то соображать, когда Ян звонит. Утверждает, что мне нельзя сегодня в театр, предлагает перегнать машину к дому. Говорит, что позвонит еще. А самое главное…

«Ты у меня одна».

Исправился. Сказал «у себя», когда понял, как звучит это. Прости, Ян, прости за то, что теперь я не у тебя, а ты не у меня. Все должно было сложиться иначе. Прости за то, что сделала тогда. Если сможешь…

Не хочешь собраться с мыслями, идиотка Миллер, и сказать ему это вслух? Не хочешь? Можно бесконечно крутить извинения в голове, а кому от них легче? Нельзя же так, понимаешь? Вернуть нельзя, но простить… А вдруг можно?

Умываюсь еще раз. Пытаюсь смыть с себя боль и тоску. Беру кисть в попытках припудриться, но есть ли смысл хоть какой-то? В мешки под глазами уже можно грузить картофель килограммами. Связываю волосы в узел, одеваюсь и выхожу на улицу. Холодный воздух неприятно бьет в лицо после домашнего тепла, но я, стиснув зубы, направляюсь в метро. Надо срочно машину забрать, а то я долго так не протяну.

Забыла уже, какая дикая давка в общественном транспорте. Пока добираюсь до театра, становлюсь злой на всех тех, кто успел прижаться ко мне и сдвинуть меня с занятого в вагоне метро места. Опаздываю, но немного наплевать. Захожу в зал в тот момент, когда Макар своим командным голосом раздает ценные указания.

— О, Миллер. Время видела? Опаздываешь. А вчера где была?

Теплого приема я и не ждала.

— В больнице была. Могу справку показать.

— Ты болеешь? Смотри мне, не зарази остальных.

О нет, Макар. Этой болезнью только ты можешь одарить, и то женскую половину коллектива.

— Все в порядке. Я могу уже начать работать?

— Иди.

А дальше Макар делает вид, что все в порядке, не выделяя меня и не обращая на меня ни малейшего внимания. Уходя на перекур, зовет с собой. Якобы объяснить причину вчерашнего отсутствия. Мне бы очень хотелось заехать ему куда-нибудь под глаз… или между ног. Но пока он начальник, а я — подчиненная, надо терпеть.

Ненавижу запах табака. Особенно того, что употребляет Макар. И теперь абсолютно ненавижу. Хорошо, что Самойленко никогда не курил.

Так, стоп, не думать о Самойленко. Не сейчас точно.

— Что ты делала в больнице?

— Твои мечты сбылись, я сделала аборт.

— Да? Молодец. Денег дать?

— Каких нафиг денег, Макар? — я начинаю беситься сильнее, чем рассчитывала.

— За врачей. Ну вдруг дорого слишком.

— Это единственное, что тебя беспокоит? Я ночью чуть не сдохла от боли, а ты денег мне сунуть хочешь?

— Женя, что ты кипятишься? Уже ведь решила все. Проблемы больше нет.

— Это ребенок, а не проблема, Макар! — ору и размахиваю руками, а он тут же хватает за запястья и прижимает к себе, выбросив скуренную сигарету в сторону.

— Тихо, ты что тут устроила? Хочешь, чтобы весь театр услышал, как ты залетела и аборт делала? Соображаешь?

— А ты что несешь? Ты меня оставил одну в такой ситуации, ты даже не спросил, что я чувствую и как я вообще это переживаю! Вчера был худший день в моей жизни, Макар. Хотя нет… Я не права, — вырываюсь из его захвата и отхожу на шаг. Его близость давит на меня, а запах табака, проникая в ноздри, раздражает все больше. — У этого дня определенно был один плюс. Тебя не было.

— Думай, что говоришь. Тебе еще работать со мной. Лучше бы гонор свой присмирила и вернулась уже ко мне.

Клянусь, на этой фразе я давлюсь воздухом.

— Ты сдурел? После всех слов, которые ты мне сказал? Ты на меня ведро помоев вылил и обвинил в беременности от тебя! Отправил на аборт и пообещал с работы выгнать! А я должна еще на коленях прощение вымаливать? Ты рехнулся, Макар?

Если с утра мне было плохо, вся эта ситуация здорово меня оживила. Я включилась в борьбу с ним, потому что не имею права проиграть.

— А что? Я же тебе говорил, ты не первая, с кем это случилось. Решился же вопрос? Ну, давай дальше. Помирились бы.

Он вообще адекватный? И как так долго прикидывался нормальным человеком? Или у меня просто понятия адекватности другие? Я выросла в другом мире, где мужчины не позволяли себе втаптывать женщин в грязь. Мой отец, который больше всего на свете любил маму и делал для нее все. Генерал Самойленко, для которого жена — самая любимая, а семья — всегда первостепенна. Меня учили такому. И я сама хороша, конечно, сама заставила близкого страдать, но унизить или оскорбить… Нет! Так не поступают люди, способные на искренние чувства. Мне жаль, что я ошиблась в Макаре. Жаль, что дошло до аборта. Но есть один большой плюс — я провела с этим человеком лишь несколько месяцев, а не лет.

— Если я откажусь, что ты сделаешь? Выгонишь из театра? Думаешь, другую работу не найду никогда? Выгоняй, если это единственное твое решение.

— Оставайся, Миллер, только язык за зубами держи и с подружками не трепись о нас. Разошлись и разошлись.

— Нет у меня подруг.

— Тем лучше. Иди давай, я не держу.

Еще бы ты меня держал! Только этого не хватало.

Возвращаюсь в здание, сжимаясь от уличного холода. Захожу в нашу гримерку, где на МОЁМ стуле уже восседает, видимо, новая лучшая подруга Наташи. На минуточку, я из театра никуда не уходила.

— Освободи мой стул, пожалуйста, — я сама вежливость, пусть и сквозь зубы.

— Миллер, а вы с Макаром уже все? Он свободен наконец-то? Ты даже долго продержалась, — овца спрыгивает с моего места и приземляется своей задницей на стол, едва не раздавив мою косметичку.

— Это единственное, что тебя интересует в этом мире? Других тем для разговора нет?

— Так он бросил тебя? — о, а это уже Наташа. Восторг полный. Подруга, твою мать.

— Девочки, а нельзя просто заткнуться? Голова болит, — мне плевать, что я начинаю грубить. Сами нарываются.

— Жек, ну чего ты такая злая? — опять вмешивается Наташа. — Нормально же все. Подумаешь, бросил.

Подумаешь, бросил.

Нормально