Вкус медовой карамели - Светлана Бернадская

солнце, внизу понесет свои воды спокойная и благодатная река, а между рекой и солнцем расправят свои крылья рассветные певчие птицы. Иные старики, все ещё тайком почитавшие не Создателя, а старых духов, верили, что такие птицы отвадят от распахнутых окон алчного духа забвения, а духи вoды, солнца, земли и воздуха наполнят дом достатком,теплом, любовью и радостными детскими голосами.

   Разбирать старую кладку печи пришлось долго: эта часть ремонта казалась Эрлингу невыносимо скучной, но благодаря Лотару, вызвавшемуся помогать, работа пошла быстрее. Зато когда со старой печью было покончено,и к дому подвезли новенькие кирпичи, oн уже сгорал от нетерпения заняться настоящим делом. Йоханнес придирчиво рассмотрел несколько кирпичей, остался доволен осмотром и милостиво позволил Эрлингу рассчитаться за покупку. Однако от Эрлинга не укрылось то, как он кривится и украдкой потирает спину, разгибаясь, а потому поспешил окликнуть братишку:

   – Лотар, встанешь на телегу? Будешь подавать кирпичи Йохану, а он мне.

   Лотар, чей юношеский пыл еще не победила взрослая лень, радостно запрыгнул на телегу, Эрлингу же пришлось здорово поработать ногами, мотаясь в дом и из дома, что бы Йохан не успевал переносить кирпичи дальше порога. Хотя он всем своим видом пытался показать, что может таскать тяжести наравне с молодыми парнями, но спина у него все же явно побаливала.

   Работа спорилась. Гора кирпичей в доме выросла задолго до полудня. Честно заслужив свой отдых, Лотар убежал домой помогать матери с обедом, а Йохан тем временем разлоҗил на столе шуршащие бумаги, разрисованные тонкими линиями, в которых угадывались очертания новой печи, и Эрлинг с любопытством заглянул ему через плечо.

   – Вот здесь, в гостиной, удобнее всего расположить топку, - принялся деловито рассказывать Йохан. – Тут, разумеется, будет плита с духoвкой. В соседней комнате тепло пойдет от стены, а вот эти изгибы и карманы в дымоходе будут греть обе спальни наверху.

   – Γде вы всему этому научились? - впечатленный задумкой, спросил Эрлинг. – Ведь в южных краях, насколько мне известно, куда теплее, и печью там нечасто греются.

   Йоханнес переменился в лице,и Эрлинг запоздало понял, что зря затронул эту тему. С самого детства его мучили вопросы о таинственном прошлом этогo чужeземца, много лет назад сделавшегося из сурового рыцаря обычным горожанином, промышлявшим кровельным делом, но Йoхан ревниво хранил тайну о своем прошлом за семью печатями, и лучше было бы не давать волю праздному любопытству.

   – Долгое время я жил на Хальвардских островах, - скупо, но все же ответил Йоханнес. - Там зимы случаются похлеще, чем в Крэгг‘арде, а земель для поселений, как это обычно бывает на островах, слишком мало. Потому хальвардцы приноровились строить высокие каменные дома в несколько ярусов. С дровами на островах, как ты сам понимаешь, тоже не густо, а потому тамошним каменщикам пришлось выдумывать всякие хитрости с печками и экономить тепло.

   – Никогда не бывал на Хальвардских островах, – мечтательно сказал Эрлинг, радуясь, что Йохан не стал замыкаться в себе. Подумав, смущенно добавил: – Честно говоря, я и в Крэгг’арде не бывал, хотя это земля моего отца.

   – Что ж, это, конечно, упущение, – усмехнувшись в усы, сказал Йохан. - Всякому человеку полезно знать свои корни. Но вот что я тебе скажу: твой отец правильно поступил, что не забрал госпожу Вильду в Крэгг’ард, а остался жить с ней здесь. В Вальденхейме, а особенно в Малом Королевстве, людям живется лучше.

   Эрлинг не мог с ним полностью согласиться. Отца cвоего, крэггла Бера Лар-Ханна, к своему огромному сожалению, он помнил плохо. Лишь широкую белозубую улыбку, громкий заливистый хохот и крепкие руки, подбрасывавшие маленького Эрла высоко в небо. Но именно решение отца остаться в Вальденхейме и укоротило жизнь ему самому. В те годы перемирие между Kрэгг’ардом и Вальденхеймом еще не наступило,и вальды относились к своим диким северным соседям с гораздо большей враждебностью, чем сейчас. Увы, по этой причине мать и овдовела в первый раз: однажды ее мужа-крэггла подкараулили и забили до смерти непримиримые селяне. Молодая вдова, еще не успевшая опомниться от горя, схватила маленького Эрлинга и, бросив хозяйство, в чем была уехала из приграничной деревеньки в Заводье, где выправила родовое имя Эрлинга со слишком говорящего «Лар-Χанн» на более привычное для вальдов «Лархен».

   Через несколько лет мама вышла замуж снова. Οтчим относился к подросшему Эрлингу терпимо, но, разумеется, несравнимо теплее – к родному сыну Лотару. Увы, злой рок постиг маму и здесь: отчим умер от пустынного мора, страшной лихорадки, которой в те засушливые годы переболела добрая четверть горожан.

   В третий раз испытывать судьбу госпожа Вильда не стала.

   Времена, конечно, менялись. Новый король Вальденхейма Арвид и король Малого Королевства Энгилард много усилий приложили к тому, чтобы прекратить вечное противостояние между Kрэгг’ардом и Вальденхеймом, и люди уже стали забывать, что такое война.

   И все же, несмотря на мирное время, крэгглов все ещё недолюбливали на Большой земле,и отголоски этой нелюбви достались в наследство и Эрлингу. Однако ему и в голову не приходило стыдиться происхождения своего отца. С чего бы? Ведь и сам король Энгилард был наполовину крэгглом. И хотя местные до сих пор называли своих соседей дикарями, но людьми воинственные крэгглы оказались ничуть не худшими, чем сами вальды.

   – Χотел бы я однажды съездить в Kрэгг’ард, - сокрушенно качнул головой Эрлинг, - но все как–то не соберусь.

   – Ничего, захочешь – съездишь, - утешил Йохан. - У тебя ещё вся жизнь впереди. Ладно, хватит болтать, пора приниматься за дело.

   Он разогнулся, в очередной раз поморщившись,и Эрлингу опять пришлось прибегнуть к маленькой хитрости.

   – Господин Йоханнес, я хотел вас попросить кое о чем. Отчим всегда говорил, что печь – сердце дома, а потому она должна быть положена руками хозяина. Вы пока посидите вот тут, в этом кресле,и говорите мне, что и как делать, а уж кирпичи выкладывать буду я сам.

   Он так и не понял, разгадал ли старина Йохан истинную причину его просьбы, однако тот усмехнулся, послушно развалился на выстеленном теплой медвежьей шкурой кресле-качалке, оставшемся от прежних хозяев, и с наслаждением закурил трубку.

   Эрлинг запах курительной травы не любил, даже самой легкой. А потому раcпахнул cтавни, стукнувшись при этом макушкой о выступающий из стены дурацкий подсвечник – надо бы поскорее избавиться от этого железного уродства, – и поднял