Девятнадцать лет спустя... - Knitchick

именно тогда Драко замышлял смерть Дамблдора, а сам Темный Лорд решил сделать поместье Малфоев своей новой штаб-квартирой. Нарцисса была вынуждена выступить в роли хозяйки дома… где он принимал гостей.

Лицо Люциуса было искажено гневом оттого, что Нарциссу вынудили терпеть все это время, и несколько минут молчал. Гермиона хотела утешить его, но не была уверена, что он порадуется этому. Внезапно Малфой заговорил снова, напугав Гермиону так, как она и не ожидала.

— Как вы знаете, Драко потерпел неудачу, но Северус спас положение… так сказать, и после того, как наша сторона взяла под контроль ключевых людей в министерстве, меня отпустили. Конечно, я должен был отказаться от своей палочки, и мне больше никогда не доверяли, но, по крайней мере, я вернулся к своей семье… или к тому, что осталось от моей семьи.

Люциус горько рассмеялся и снова наполнил их бокалы. Гермиона даже не заметила, что ее бокал уже пуст, и благодарно кивнула ему.

— Я узнал об этом только позже… — Люциус заколебался, — …ну, это не важно, — очевидно, еще оставались какие-то секреты, которыми он не готов был делиться.

— Драко тогда нервничал, боялся собственной тени, да и Нарцисса тоже… ну, скажем так, между нами все стало по-другому, — Гермиона хотела услышать больше о Нарциссе, но не хотела вмешиваться, пока он не будет готов заговорить об этом сам. — Темный Лорд разместил Драко в Хогвартсе для последней битвы, мы с Нарциссой ужасно беспокоились за его безопасность, и облегчение, когда нашли его живым и практически невредимым, было просто неописуемым, — выражение лица Люциуса стало задумчивым, и продолжил он более мягким голосом. — После этого Драко уже никогда не стал прежним. Во время нашего домашнего ареста мы почти не разговаривали, и как только он смог, переехал в свою собственную квартиру в Лондоне. Он даже начал встречаться с Асторией, но я не встречался с его суженой до самой свадьбы, да и там ненадолго. За последние десять лет я видел его в общей сложности три раза, и видел своего внука только однажды, — лицо Люциуса переполнилось печалью, и вопреки здравому смыслу Гермиона почувствовала, как ее сердце сжимается от боли. — Он по-прежнему продолжает свои отношения с Нарциссой, но считает меня ответственным за это… всё… и я не могу винить его за эту логику, — Люциус сделал еще один большой глоток вина. — Нарцисса говорит мне, что сын счастлив, и я надеюсь, ради него самого, что он действительно обрел счастье. Может быть… когда-нибудь… — Люциус замолчал, как будто внезапно осознав, насколько велика оказалась его потребность в любви и семье.

— Простите меня. В очередной раз мне удалось превратить трапезу в какую-то исповедь. С такой скоростью вы либо познакомитесь со всеми моими недостатками и слабостями, либо вообще откажетесь есть со мной, — сказал Люциус и коротко рассмеялся, надеясь поднять Гермионе настроение. — Просто… с вами очень легко разговаривать, миссис Уиз… Гермиона. Спасибо, что выслушали, — он поднял бокал в молчаливом тосте.

— Спасибо вам, Люциус… — засмеялась Гермиона. — А вообще мне очень жаль Драко, — Гермиона заколебалась, но так как он был так открыт и честен с нею, она почувствовала, что обязана ему тем же. — Хотя между мной и Драко никогда не было особой любви, я рада, что теперь он счастлив. Надеюсь, вы простите мое вмешательство, но я считаю, что будет справедлива и ответная откровенность, — Гермиона пыталась оценить выражение его лица. — Думаю, со стороны Драко несправедливо во всем обвинять вас. На этом пути он сделал свой собственный выбор, а мог сделать его и по-другому… если бы захотел, — она подняла руку, чтобы остановить возможные возражения. — Я знаю, как легко предположить, что все плохое, совершаемое твоим ребенком, происходит из-за того, что именно ты не был достаточно хорошим родителем. Но в конце концов, они сами отвечают за свои поступки, — Гермиона сделала паузу, не желая обидеть его, но решив, что необходимо это сказать. Откровенностью на откровенность. Гермиона мысленно улыбнулась, вспомнив один из любимых эвфемизмов матери.

— Драко обвиняет вас, чтобы не признавать собственных ошибок… Я тоже иногда была виновата в этом, так что понимаю… но это не решило проблемы. Я боюсь, что у вас не будет шанса на какие-то отношения с Драко, пока он не придет в себя, — Гермиона одарила Люциуса извиняющейся улыбкой и ждала от него взрыва… который так и не произошел.

Она подняла глаза и увидела, что Люциус так пристально смотрит на нее, что с трудом удержалась, чтобы не поежиться под его взглядом. Она решила сделать глоток вина, чтобы скрыть нервозность, и снова обнаружила, что ее бокал… пуст. Люциус опять наполнил его из второй бутылки, прежде чем нарушить молчание, и его глаза выглядели горящими от какого-то незнакомого чувства.

— Гермиона, ваша искренность и проницательность просто невероятны… и даже освежающи. Никогда не встречал никого, похожего на вас, и должен признаться, что очень хочу узнать вас лучше, — Гермиона вздрогнула, когда слова Люциуса будто коснулись ее кожи… почти как ласка… или обещание.

Гермиона оторвала взгляд от его гипнотизирующих глаз и резко поднялась, намереваясь подойти к книжной полке и надеясь восстановить контроль над своими своенравными мыслями. Должно быть, она выпила чуть больше вина, чем собиралась, потому что внезапно у нее закружилась голова, и Гермиона споткнулась. До нее дошло, что болеутоляющее зелье, принятое от головной боли, должно быть, плохо сочетается с несколькими бокалами вина, которые она только что выпила.

Но не успела упасть на пол, как почувствовала, что ее спасают чьи-то сильные руки и прижимают к твердой груди. Голова Гермионы продолжала кружиться, но она понимала, что это не от вина. Это была она, та непосредственная близость к Люциусу, его чистый, мужской запах, что вторгся в ее чувства и вызвал в животе волну безудержного желания.

Прерывистое дыхание заставило затвердевшие соски невольно задеть его грудь, а какие-то искры, словно электрический ток пробегали по ее чрезмерно чувствительным нервным окончаниям. Она не сдержалась и застонала от удовольствия.

Гермиона вздрогнула, когда руки Люциуса непроизвольно сжались вокруг, его резкий вдох наконец проник сквозь эротический туман, сквозь который она пробиралась. Она посмотрела в глаза, которые больше не были холодными и серыми, но теперь напоминали горячую расплавленную сталь, и почувствовала, что ей трудно дышать… как она уже, казалось, давно забыла.

— Гермиона… — хриплым шепотом прозвучал голос Люциуса, когда его лицо медленно приблизилось. Его глаза не отрывали от нее взгляд… испытующий… вопросительный… будто на что-то он просил разрешения. Обжигающими движениями руки прокладывали дорожку вниз по ее спине, чтобы собственнически