Гений и красавица - Юлия Николаевна Николаева

– Я хочу разобраться, – проблеяла тихо. – Понять, что случилось тогда.

– Так маньяк же, – хмыкнул мужчина, я вздохнула.

– Простите, как вас зовут?

– Дмитрий.

– Я понимаю, Дмитрий, честно, понимаю вас. И ваши чувства. Но вы знаете, что тогда произошло. Как это было, какие были версии… А я не знаю ничего. Я и маму свою не помню толком. Мне хочется хотя бы…

– Спрашивай своего отца, – отрезал мужчина. – Разве не он должен рассказывать тебе все это? И о матери? И о том, что случилось?

– Он рассказывал. Но мало и… Неохотно.

– Думаешь, я хочу? – хмыкнул, а потом вздохнул.

Опустился на табурет возле меня, начал крутить спичечный коробок, лежащий на столе.

Я осторожно спросила:

– Вам не показалось странным, что последние жертвы были… Связаны.

Коробок замер на месте. Мужчина посмотрел на меня. Тяжело посмотрел. Я старательно держалась, чтобы не отвести взгляд.

– Ваша жена ведь работала с моим отцом? – спросила дальше, не получив ответа.

– Что за глупости? – хмуро процедил Анисимов. – Моя жена работала на обувном производстве.

– Бухгалтером?

Дмитрий резко поднялся, ножки табуретки заскрипели по полу. Я вздрогнула.

– Вам пора, – он снова перешел на вы. Я растерянно хлопала глазами.

– Но… – начала было.

– Уходите, или я вызову полицию. Вашего отца, я думаю, это не порадует.

Не оставалось ничего другого, как удалиться. Мне даже пальто не дали надеть, буквально выставили с ним в руках. Я только успела заметить любопытствующее лицо девчушки. А потом дверь шумно захлопнулась у меня перед носом.

Я вызвала такси. И все то время, что ждала его, чувствовала взгляд. Хотя в окне никого не видела.

Все это было слишком странно. Складывалось четкое ощущение, что Анисимову не нравятся Градовы. Мой отец, точнее. И он явно напрягся, когда я заговорила, что его жена работала с папой. Отрицал это. Что подтверждает мысль о том, что те накладные – свидетельство незаконных дел. И действительно могут навредить.

Было ясно одно: кто-то сильно осерчал на Градовых. И решил испортить жизнь всем членам семьи. То есть мне и папуле. А Юльке? Официально они не женаты. Кровь Градовых в ней не течет. Да и что-то ничего с ней плохого не происходит. Тьфу-тьфу-тьфу.

То есть, выходит, только Градовы. А раз так – это очень похоже на месть. Только кто и за что может мстить? Причем вот так, задействовав столько людей. Услуги хакера ведь тоже оплатить надо. А еще этот человек явно опасен. Раз пошел на убийство.

Месть. Именно месть. Потому что хочет, чтобы мы страдали. Вывод? Когда-то он страдал сам. И это связано с Градовыми. Иначе никак.

Откинувшись на спинку сиденья, я следила за меняющимся за окном такси картинками и думала о тех документах.

Анисимова однозначно имела дела с отцом. И документы неспроста датированы именно тем годом, когда женщина пропала. А следом ее сестра и моя мать. Это должно быть связано.

А если это действительно связано слишком кровавыми нитями? Анисимов явно не испытывает к моему отцу добрых чувств. Что, если он не согласен с версией следствия? И считает, что его жена и ее сестра пропали вовсе не из-за маньяка. А по вине моего отца?

Я вся похолодела, честно слово. Как будто провалилась под лед. Появилось ощущение, что задыхаюсь.

Потому что в голову пришла еще одна мысль: а может ли это быть правдой?

Глава 21

Ясно было одно. Я вынуждена буду поговорить с папой. Других источников не осталось. Но почти уверена, раз Анисимов так остро среагировал, папа и вовсе… Будет допрашивать, откуда у меня такая информация. Точно не одобрит, короче, моих изысканий.

Сама мысль о том, что он может быть как-то причастен, причиняла почти физическую боль. Это же папа. Единственный близкий мне человек. Самый близкий. Семья. Главный мужчина в моей жизни. Я просто не могу о нем плохо думать. О ком угодно, только не о нем.

Хотелось бы спросить напрямую и получить такой же честный и исчерпывающий ответ от него. Но я почему-то не надеялась на такое. О пропаже мамы он всегда говорил с неохотой. Старался уйти от темы. Я думала, потому что ему больно. Но теперь закрадывались и другие мысли, за которые хотелось самой себе по голове настучать.

Так ничего и не решив, я приехала на телевидение. Пропуск мне выписали без проблем, несмотря на то, что я там уже не работала. Любили меня охранники всегда, это факт. Я им улыбалась и спрашивала, как у них дела. И даже слушала, как.

Так что сейчас получила пропуск и относительно беспрепятственно добралась до дира. Относительно, потому что все встречные закидывали вопросами, какими я судьбами. Не возвращаюсь ли. И конечно, о смерти Марго спрашивали.

Я только перла вперед, как танк, отмазываясь тем, что спешу.

Директор был на месте. Меня принял, даже навстречу пошел, когда я в кабинете оказалась его.

– Евочка, рад видеть, – заулыбался, предлагая присесть.

– И я вас рада видеть, Алексей Семенович.

Тоже улыбалась, кокетливо так. Пристроилась на край дивана, закинула ногу на ногу, демонстрируя ноги. Он кашлянул, но покосился на них с удовольствием. Тот еще бабник.

– Какими судьбами к нам? – поправил очки, усаживаясь обратно в свое кресло.

– Слышали вы о том, что случилось с Маргаритой Григорьевной? – спросила прямо.

Мужчина кивнул, нахмурился. Ухватил ручку и стал крутить в руках.

– Такая трагедия. Еще и в вашей квартире.

Его взгляд так и спрашивал: ты порешила? Я снова широко улыбнулась.

– Следователь вас допрашивал?

– По какому поводу? – он явно занервничал.

– Ну просто странно. Никогда у нас такой должности не было. А тут вдруг вы решили ее ввести. Взяли человека из Москвы, и она почти сразу погибла.

– Я тут ни при чем! – у него даже голос стал немного визгливым. Ручку мужчина отбросил. – Что за нелепые предъявы, Ева? Может, мне тоже начать такие вопросы задавать? Как так вышло, что она увела у вас парня, а потом ее убили в вашей квартире?

Гад.

– Мне скрывать нечего. Я ее не убивала.

– Я тоже.

– Так вас вроде никто не обвинял, – удивилась я.

– Тогда к чему вы тут вынюхиваете?

– Пытаюсь разобраться.

– Не по адресу пришли, – отрезал мужчина. Вытащив из кармана платок, обмакнул вспотевшую лысину. – Нам требовался толчок в развитии. Мы открыли должность. У Маргариты Григорьевны отличный опыт. Она откликнулась, мы ее взяли. Остальное уже никак не связано с телевидением.

Даже язвительность в голосе появилась.