Чудесные рецепты крестьянки-самозванки - Василиса Мельницкая

за быстроногим Митей ему не по силам. И Афанасию приходилось тяжело, потому что коляска не везде могла проехать легко. Тогда они договорились, что Афанасий будет сопровождать Митю, а Владияр отдохнет где-нибудь в тени.

Ждать пришлось долго. Владияр наблюдал за посетителями зоосада, в основном, за детьми. Настроение портилось, потому что… он никогда не сможет посадить своего сына на плечи, чтобы тот мог рассмотреть сверху что-то интересное, не сможет побежать с ним наперегонки. Не сможет многое. Да и сына у него никогда не будет.

Острый приступ жалости к себе смыло, как морской волной, едва Владияр увидел плачущего Митю. Афанасий вел его за руку и, слегка наклоняясь, что-то ему говорил. Малыш кривил губы и глотал горькие слезы. Он не кричал, не ныл. Только плакал, и смотреть на это было неожиданно невыносимо.

— Что случилось? — спросил Владияр, направляя коляску навстречу Афанасию и Мите. — Он упал? Ударился? Его обидели?

— Он хочет щенка, — ответил Афанасий.

— Что?

— Там есть площадка, где раздают бездомных животных, — пояснил Афанасий. — В основном, котят и щенков. Мите понравился один. Но мы же не можем… то есть, ему нужно спросить разрешения у мамы.

— Конечно, мы так и сделаем, — сказал Владияр. — Если мама разрешит, Афанасий вернется за ним.

— Его заберут, — тихо прошептал Митя.

— Щенки хоть породистые? — Владияр посмотрел на Афанасия.

— Да какое там… — махнул тот рукой.

Он мог бы купить Мите породистого пса. Любого размера, любого окраса. Но, если Ульяна будет против…

А ведь будет. Даже слушать ничего не захочет.

— Я придумал, — сказал Владияр. — Митя, я возьму щенка себе. Так мама не будет ругаться, а ты сможешь с ним играть.

— Но тогда… он не мой? — Митя взглянул на него с надеждой.

— Твой, — ответил Владияр. — Твой и мой. Наш общий. Афанасий, иди, забери щенка. Митя, где твой платок? Вытри сопли.

В доме матушки… или уже Владислава? Короче, там жили кошки. Домахина Мурка и рыжий Оська, привезенный из Лукоморья. Собаке они навряд ли обрадуются. Прекрасный повод не уезжать с дачи зимой.

Тощий черный щенок с белой кисточкой на конце хвоста спал в корзинке. С первого взгляда и не разберешь, что из него вырастет.

— Мда… — сказал Владияр.

— Там еще крокодильчик был, — произнес Афанасий. — Черепашки. Лисята.

Владияр содрогнулся, представив, как они везут на дачу крокодильчика. Бездомного. Захотелось поблагодарить Митю за то, что он выбрал обычную собаку.

— Едем домой? — спросил Афанасий. — С щенком в ресторан нас не пустят.

— Поедим мороженого в павильоне, — решил Владияр. — Митя еще на лошадке не катался. А после домой.

— К брату вы заезжать…

— Не планирую, — перебил он. — Тема закрыта.

Митя уплетал мороженое, запивая его сладкой водой. Афанасий ушел искать лавку или магазин, чтобы купить щенку молока. И Владияр решил, что лучшего момента, чтобы расспросить Митю, не представится.

— Митя, где вы с мамой жили, зоосада не было? — поинтересовался Владияр.

— Звери были, — ответил Митя. — Коровы, козы, курочки, собаки, кошки. Таких, как здесь, не было.

— Так вы в деревне жили?

— В скитах.

— Всегда?

— Ага. — Он подумал и добавил, облизывая ложку: — Потом бабушка умерла. Мама так сказала. И мы поехали, на лошадке. Туда, где бабушка. Мама там плакала. Пришли злые дядьки, прогнали маму. А один не совсем злой. Когда мы на поезде поехали, он пришел, маме что-то дал.

— Мама не говорила, кто этот дядя?

— Нет. — Митя отрицательно качнул головой. — Я спросил. Она сказала, что никто. Потом мы на поезде ехали. И поезд — бах!

— Бах… — задумчиво повторил Владияр.

То есть, скит был. Но кто тот человек, у которого Ульяна работала последний год? Кто дал ей рекомендательное письмо? И дяди… Родственники? Отец? Брат? А мать умерла…

Что ж, Ульяна не сирота, как он и предполагал. Спросить ее, зачем солгала? А смысл? Это ее прошлое, не имеющее никакого отношения к Владияру. Пусть хранит свои тайны.

На обратном пути Митя уснул, прижимая к себе щенка. Владияр же думал о том, что ему и братьям все же повезло, потому что отец их не бросил.

Глава 19

К возвращению Владияра Николаевича дом убрать успели. А на готовку времени не хватило, так что привезенные Зоей Федоровной горшочки несъеденными не останутся.

— Вы не рано вернулись? — спросила я у вышедшего из ведомобиля Афанасия. — Я вас позже ждала. Случилось что?

Митя навстречу мне не спешил, поэтому я и заподозрила неладное.

— Все хорошо, — ответил Афанасий и улыбнулся. — Митя устал, мы и вернулись.

«Наверное, он упал и повредил ногу, — мелькнуло в голове, — оттого и не выходит из ведомобиля».

Пока Афанасий доставал коляску и помогал Владияру Николаевичу перебраться в нее, я распахнула дверцу с той стороны, где сидел Митя. На его коленях лежал щенок.

— Митя! — ахнула я.

— Мама, это Ночка. Красивая, да?

— Митя…

Я не знала, что сказать сыну. Отбирать собаку теперь глупо. Да и животное ничем не виновато, выкинуть Ночку за забор я не смогу. Зато я точно знала, что скажу тому, кто позволил Мите взять щенка!

— Ульяна, прекрати! — услышала я голос Владияра Николаевича. — Отойди от Мити. Помоги мне попасть в дом, там поговорим.

Я бросила на него злой взгляд. Так разговаривать со мной при сыне — это уже перебор. Что он себе позволяет?!

— Митя, собаку оставь во дворе, — сказала я. — Сейчас тепло, ей тут будет хорошо. В дом Ночку нести нельзя.

— Можно, — возразил Владияр Николаевич. — Тут я решаю, что можно, а что нет.

— Афанасий? — Я умоляюще на него посмотрела. — Присмотришь… за ними? Хорошо?

Ругаться с Владияром Николаевичем при Мите я не хотела категорически. Так можно сына против себя настроить. Он уже под впечатлением от доброты «дядюшки».

— Присмотрю, иди, — кивнул Афанасий. — Не волнуйся.

Поздно. Я в бешенстве.

Владияр Николаевич молчал, пока мы добирались до гостиной. А там я ему и слова не дала сказать.

— Что вы себе позволяете? — выпалила я, не желая думать о том, что веду себя