Лютик для Лютого. Тайная слабость карателя - Елена Байм

Лекарь смущенно отвел от меня взгляд, а потом попросил графиню удалиться и оставить нас наедине. Та категорически отказалась, мол не позволит более пострадать моей чести в ее замке.

Сошлись на том, что она принесла амулет, активирующий полог тишины, и отошла в сторону, не спуская с Оливера глаз. Я немного успокоилась. Вряд ли сейчас мне что-то угрожает, все уже случилось.

Лекарь активировал амулет и попытался начать разговор, но у него никак не выходило. Тогда я взяла инициативу в свои руки:

- Вы знали, что Дэйл приходил ко мне сегодня ночью?

Тот кивнул.

- И про настойку тоже знали?

Опять кивок. Значит это они вдвоем и подстроили, он передал служанке это средство, а Лютый воспользовался? Для чего? Чтобы я его не боялась, и сама попросила близости?

Видимо заметив, что мои мысли свернули не в ту сторону, Оливер поспешил меня разуверить. Он рассказал про про записки, про то, что Лютый тут нипричем, он случайно оказался рядом, что он всю ночь просидел рядом со мной, оберегая меня от посягательств и обтирая возбужденное тело, давая эффекту выветриться без прибегания к близости с мужчиной.

Не было похоже, что лекарь врет. Но почему тогда я помню, как Лютый скользил губами и языком по моей спине, доводя меня до грани своими ласками?

- Ваши шрамы? Можно посмотреть?

- Что?! – от неожиданности несколько резко вскрикнула я.

- Дэйл хотел всего лишь излечить ваши шрамы. Вы же знаете, у карателей особый дар, они могут излечивать даже смертельные болезни.

И тут я вспомнила, как Лютый остановил мне кровь, когда я порезала вены, тогда, в таверне. Получается, то, что было – всего лишь сеанс целительной терапии?

Я покрылась румянцем. И вспомнив кое о чем рванула в ванную, оставив обескураженного моим поведением лекаря в спальне.

Закрыла дверь, судорожными движениями кое-как расстегнула платье и посмотрела на свою спину в зеркало – шрамов не было. Чистейшая нежная кожа.

Я провела по ней пальцами и замерла. Никогда не думала, что смогу избавиться от воспоминаний о своей тяжелой жизни у опекуна. Получается, Лютый в очередной раз мне помог…

Так! А шрам на ягодице, он убрал его тоже? Я спустила платье ниже и радостно выдохнула. Шрам на месте. Значит, точно ничего не было, ну, кроме терапии…

Я улыбнулась. Все-таки несмотря на суровый вид и безжалостный характер, у карателя есть сердце...

21. Притирание

Я вышла в комнату с расслабленной улыбкой на губах. Ничего страшного по факту не произошло. Кто-то решил воспользоваться мной и втянуть в какие - то интриги, но мой вездесущий каратель предотвратил роковое недоразумение и в очередной раз спас меня.

Если и дальше так пойдет, то вскоре я окажусь в неоплатном долгу перед ним.

Так, теперь ясно одно, оставаться в этом замке мне не безопасно. Есть вероятность, что под угрозой окажется не только моя честь, но и моя жизнь.

Поэтому я первым делом подошла к этой милой и доброй девушке, молодой графине, и попросила разрешения выделить, если есть, домик в деревне по соседству с Лютым. Она сначала была против, но после уговоров и долгих колебаний, согласилась.

Она почему-то считала, что в замке безопаснее. Я же наоборот так не думала. И к тому же я стала невольной свидетельницей разговоров служанок на кухне.

Они наперебой рассказывали, что приезд взрослых мужественных воинов вызвал переполох среди женского населения деревни, и незамужние девицы так и норовят лишний раз пройти мимо их крылечек и привлечь внимание. А, как говорится, терпение и труд все перетрут.

И хотя я не смотрела на Лютого, как на мужчину, или хотела думать, что так не смотрю, сердце учащенно билось в груди, когда я замечала восхищенные женские взгляды, бросаемые из под ресниц на его по-мужски красивое тело.

На мое счастье, свободный домик нашелся. Небольшой, со всем необходимым, прямо напротив дома Лютого.

Я в этот же день туда и съехала. Элоиза не забыла про свое обещание, и прислала огромный сундук со своими платьями. А еще согласилась дать мне работу помощницей лекаря за приличную для моего нулевого уровня знаний плату. Мне показалось, что она искренне хотела мне помочь, как человеку, соотечественнице, оказавшейся в тяжелой ситуации.

Самые вычурные платья я спрятала, а остальные надевала каждый вечер, возвращаясь из местного аналога больницы и садясь на крылечко, дожидаясь прихода с работы Лютого. Либо же высматривая его в окно.

Так прошло несколько дней.

Я настолько привыкла к незримому присутствию карателя, что уже и дня не могла провести без его заботы.

Каждое утро, стоило мне открыть глаза и выйти наружу, на моем крылечке лежал букет свежесорванных полевых цветов. Я оглядывалась, смотрела по сторонам, никого было видно.

Я поднимала, ставила их в воду. И хоть он и не показывался, я точно знала, их приносит он. Такими темпами скоро можно будет открывать цветочную лавку.

Видя, что Лютый питается как попало и мало заботится о своей еде, я решила готовить ему ужин. Первый ужин я принесла и в нерешительности застыла возле его двери. Дэйл обрадовался вкусному аромату, и предложил зайти внутрь, поесть вместе с ним, но я робела. Оставила еду, и убежала в свой домик.

Через пару дней я уже рискнула зайти и просто оглядеться. Через еще два дня я уже смело, без стука заходила и шла к кухонному столу, чтобы достать приборы и разложить нехитрый ужин на двоих.

Дейл был очень терпелив и заботлив со мной. Ни разу не отвесил двусмысленной шуточки и не смотрел больше на меня так, как раньше, словно раздевая одним взглядом. Я облегченно выдохнула. Я же хотела, чтобы он воспринимал меня как друга, и не более того, вот и получила желаемое. Но почем- то на сердце было очень тоскливо от этого.

Сегодня вечером каратель задержался. Я прождала его до самой ночи, но он так и не явился. Может с ним что-то стряслось?

Не находя себе места от волнения, я рискнула и пошла к лекарю, благо его домик неподалеку. Оливер заверил, что днем с Дэйлом все было в порядке, причин для беспокойств он не видел. Подумаешь, не пришел к себе ужинать… Он видный здоровый мужчина, со своими естественными потребностями, мог и задержаться.

Я напряглась, но старалась не подавать вида. Остался у женщины? У графини? Или у той странной девушки, о которой судачит вся деревня,