Милые женушки - Эбби Дрейк

Потом один из его закадычных друзей отвел его в сторону, и Бриджет улучила момент.

– Эйми, – прошептала она, скалясь прохожим, которые привыкли видеть в церкви Рэндалла, но не ее. – Я думала о словах твоего отца насчет того, что было бы неплохо пригласить мсье и мадам Лабрекю на обед. Они оставили тебе номер телефона, по которому с ними можно связаться?

– А, – ответила Эйми, – это не они, маман, это только мсье. Его жена уехала в Хьюстон, у нее там родственники.

Только мсье? Только Люк? Бриджет хотелось закричать: «Слава тебе, Иисус!» – но она сдержалась, из уважения ко времени и месту. Вместо этого она сказала:

– Ну что ж. У тебя есть телефон?

– Эйми, дорогая, – неожиданно сказал Рэндалл, вернувшись к ним, и обнял девочку за талию. – Ты должна поздороваться с мистером Макнотоном. Он не видел тебя с твоего первого причастия.

Мистер Макнотон был старше самой Земли и, наверное, не помнил, кто такой Рэндалл, не говоря уже об Эйми. Бриджет сжала зубы.

– И моя дорогая жена, – сказал Рэндалл, и Бриджет вышла вперед и промурлыкала: «Bonjour». Затем она взяла Эйми за локоть и увела ее в сторону.

– Ты говорила, – вернулась она к разговору, – о мсье Лабрекю.

– А. Ну так нет, у меня нет его телефона.

Бриджет тосковала по тем дням, когда в церковь надо было надевать шляпу и короткую вуаль, чтобы можно было скрыть освободившиеся эмоции.

– У кого чего нет? – спросил Рэндалл, совершив пробежку, чтобы догнать их, когда они поднимались по ступеням церкви Святой Бернадетт.

– Мсье Лабрекю, – сказала Эйми. – Он не оставил мне своего номера, чтобы маман могла ему позвонить.

Бриджет захотелось глотнуть этого солнечного воздуха. Она не осмелилась поднять глаза на своего мужа из страха, что он увидит, как надежда на измену танцует в ее глазах.

– Мне понравилась твоя идея. Пригласить их на обед. – Рэндалл никоим образом не мог заподозрить, что мадам отбыла в Хьюстон.

– Ага, – ответил Рэндалл. – Ну да.

Они вошли в притвор, который был темным и тихим и внушал Бриджет еще большее чувство вины, чем она считала, что заслуживает. По крайней мере священник, которому она приплачивала, был теперь в другой епархии.

– Но это не важно, – быстро прошептала Эйми. – Я дала ему номер нашего телефона, и он сказал, что позвонит.

Органная музыка и запах ладана встречали их. Бриджет сжала свою сумочку.

Он сказал, что позвонит.

Бриджет хотела спросить, когда Люк позвонит, но решила умерить свой интерес ради мужа и чувства вины.

Посмотрев на часы перед тем как преклонить колена, Бриджет произнесла короткую молитву, чтобы Люк не позвонил до полпервого, когда они вернутся домой, самое большее – до двух.

Кэролайн облокотилась на антикварный письменный стол в своей маленькой кухонной столовой, хотя был уже полдень. Она смотрела на огромный банкетный стол в центре комнаты с листом фанеры размером метр на два, который лежал на его крышке. Это была модель архитектурного плана «Хадсон-вэлли-сентер», где должно было состояться празднество, ее разработал больничный административно-хозяйственный отдел, именно так, как их проинструктировала Кэролайн: основной лист был покрыт полубархатом и отмасштабирован, а миниатюрные столики расставлены в стратегическом порядке. Вокруг каждого столика было вырублено десять отверстий, куда Кэролайн могла вставить маленькие именные карточки. Эту идею она позаимствовала из Виндзорского замка, где организация развлечений превратилась в точную науку.

Она посмотрела на карточки с именами Хлои и Ли. Мысль о том, чтобы усадить их за желанный стол вместе с Мичемами, Халлидеями, Фултонами и Хэйнзами, растаяла утром: они сказали, что сегодня не придут, сегодня, в воскресенье, в тот день, когда они обычно, исторически, постоянно приходили в клуб, они ходили в клуб с тех самых пор, как Хлоя родилась. Когда дочь была школьницей, Кэролайн и Джек ходили вдвоем. Колледж «Маунт-Холак» (а до него – «Нортфилд-Маунт-Хермон») – это причина. А мелочный жених – нет.

– Мы сегодня не придем, – сказала Хлоя. – Ли неважно себя чувствует.

Неважно, как же. Ему не нравится Кэролайн, теперь это очевидно. Неужели он не догадывается, сколько трудов Кэролайн положила, чтобы воспитать из дочери подходящую жену для него?

Плохо, что Хлоя рано ушла с весеннего раута, потому что «у Ли другие планы», и что она не осталась на послеобеденное «обсуждение», как это называла Кэролайн. Это ведь традиция, не так ли? Мать и дочь забирались на диваны и обсуждали, кто пришел и в чем пришел и что кто кому сказал и о ком. Зачем еще она завела ребенка?

Но традиция в этом году нарушилась, потому что у «Ли другие планы». Он что, задумал свои планы прямо в ночь перед праздником? Ей стало интересно, до чего все дойдет, когда они с Хлоей поженятся, когда будут жить вместе постоянно, а не только когда он в городе и хочет, чтобы жена была в его спальне, являясь по первому вызову.

– Что, если мы заедем в «Адирондакс»? – спросил Джек, ее муж, входя в маленькую кухонную столовую с нахмуренным видом.

Кэролайн посмотрела на него, оторвавшись от своей работы:

– Зачем еще?

Он пожал плечами:

– Хоть чем-то займемся. – Он, как и она, не хотел идти в клуб только вдвоем, не имея никакого уважительного оправдания отсутствию Хлои. Будет лучше, если люди подумают, что они уехали из города, чтобы никто не заподозрил, что их отсутствие было намеком на то, что Мичемы и их будущий зять не поладили.

– Ну уж нет, – ответила Кэролайн. Она лучше останется здесь, чем будет притворяться, что обрадовалась возможности поездки с Джеком. – Может, фильм посмотришь? Или попрактикуешься на газоне? – Прошлым летом ему засеяли газон, так что он мог упражняться, не покидая дома.

Ничего не ответив, Джек вышел из комнаты. Кэролайн вздохнула. Она больше не была хорошей женой, ну и что? Джек все равно не хотел разводиться с ней. Уже слишком поздно.

Миссис Мичем оглянулась и посмотрела на расстановку стульев, подумала о Винсенте и о том, могла бы она избавиться от мужа, если бы подвернулся шанс.

Дори не хотела пускать Джеффри в палату, говоря, что он уже и так достаточно горя ей причинил.

– Но он же твой муж, – спорила Лорен, защищая его. – Он отец твоего ребенка!

Дори метнула взор отвращения, и Лорен убедила Джеффри и всех остальных сопровождающих, что надо подождать в холле, пока она не переубедит Дори. И хотя Лорен никогда не рожала сама, она знала, каково это – чувствовать, что ты задыхаешься. «Нас слишком много», – кратко выразилась Дори.

И вот теперь Дори лежала в кровати, подключенная ко всяким мониторам и сигнализаторам и другим вещам стерильного вида. Она вдыхала, выдыхала, через каждые несколько минут схватки повторялись.