Непримиримая невеста - Натали Р.

class="p1">— Я работаю поставщиком двадцать шесть весен, господин Ильтен. Я побывал на многих планетах. Мир разнообразен и причудлив, господин Ильтен, и от некоторых женщин, что обитают за пределами Союза, вас бы удар хватил. Но поставщики не забирают всех скопом. Они привозят сюда только тех, кто может вписаться в нашу жизнь и принять наши обычаи. Девушек с пластичной психикой, женщин, которые подсознательно склонны подчиняться. А за ошибки неопытных поставщиков платить приходится диспетчеру.

— Что вы имеете в виду? — Ильтен напрягся, в словах Сантора ему почудилась угроза.

— Я был знаком с тремя диспетчерами, что работали здесь до вас, — продолжал он, будто его не прерывали. — Все они, сильные личности, неплохие психологи, кончили каторгой. — Он снова улыбнулся, и шрам зловеще перекосился. — Не волнуйтесь, господин Ильтен, не я был тому причиной. Просто, как бы ни был силен человек, всегда найдется кто-то сильнее.

Он посмотрел вслед Терезе, давно исчезнувшей в коридоре с чашкой чая.

— Эта женщина никогда не станет тиквийкой, господин Ильтен. Вам ее не переломить. Возможно, мне удалось бы, но это, как вы верно сказали, не мое дело. Я получил то, что искал двадцать шесть весен, и ухожу из поставщиков. Желаю вам удачи, терпения и благоразумия, они вам очень пригодятся. И да, спасибо за чай.

Сантор вышел в коридор, Кэка поднялась ему навстречу в ожидании. Тереза забрала у нее чашку с блюдцем. Он протянул руку Кэке, и она доверчиво вложила пальцы в широкую ладонь.

— До свидания, господин Сантор, — пробормотал Ильтен, все еще не уверенный, ждать ли доноса.

— Прощайте, — ответил Сантор. — Вряд ли мы увидимся вновь. Я покидаю Компанию и возвращаюсь на родину, на Т3. — Он помедлил. — Надеюсь, что все у вас сложится настолько благополучно, насколько это еще возможно. Будьте осторожны. А ты, красавица, — неожиданно обратился он к Терезе, — лучше не попадайся на глаза поставщикам. Не все они так слепы и глупы, как те, что привезли тебя.

Дверь закрылась за супругами. Тереза застыла с разинутым ртом.

— Что он… почему он… Почему он обратился ко мне на «ты»? — наконец сформулировала она. — Замужней женщине следует говорить «вы»!

Ильтен против воли улыбнулся: как Тереза ни бесится, а кое-какие обычаи уже усвоила.

— Сантор двадцать шесть весен в поставщиках, — сказал он. — И, как выяснилось, он невооруженным глазом видит разницу между замужней женщиной и дикой нелегалкой.

Планету Т6 Союз Тикви присоединил последней. Еще в старые времена, до первого генетического вмешательства, до всяких демографических проблем. Тогда население Тикви было многочисленно и стремилось к экспансии. С тех пор миновали долгие века, но Т6 все еще по инерции считалась новой территорией, и расположенные на ней гарнизоны вооружались и инструктировались наиболее тщательно.

Вот только врагу было наплевать, которой из территорий Союза четыре века, а которой — четырнадцать. Выбирая планету для нападения, враг использовал явно другие критерии. Или вообще не выбирал — что первым попалось на пути, по тому и пришелся удар. Внезапному вторжению подверглась Т2, едва ли не самый древний из миров Тикви. Мир с развитой промышленностью, богатой архитектурой…

Теперь треть Т2 лежала в руинах. Однако враг просчитался. Да, женатые — те, кому было что терять — бежали с Т2, переселились на другие тиквийские планеты. Но мужское, не связанное семьями население не так-то легко напугать и заставить отступить. Тем более что у врага есть бабы. Пускай не слишком похожие на нормальных баб, но на безрыбье…

Война за Т2 длилась уже семьдесят семь весен. И ответственность за ее затягивание делили обе стороны.

В подернутых дымом развалинах многоэтажных конструкций солдату почудилось шевеление, и он вздрогнул:

— Там…

Командир группы снисходительно взглянул на новобранца, приставил к глазам бинокль и внимательно изучил руины.

— Зохен, — промолвил он, опуская бинокль.

Слово прозвучало не как ругательство, а как констатация.

— Это всего лишь зохен, рядовой Сниттке.

Всего лишь! Бойца аж передернуло. Жуткое чудовище, одно упоминание которого служит бранью!

— Он может на нас напасть, господин Хэнк? — робко уточнил Сниттке.

— Ну разумеется, может. — Прищурясь, командир следил за окрестностями, но уже без бинокля: бинокль сужает поле зрения. — Врагам, знаете ли, свойственно нападать.

Новичка это почему-то не утешило. Билле Хэнк вздохнул. Ему казалось, что он в юные годы был храбрее. Глупее — возможно, но определенно храбрее. С тех пор миновала добрая дюжина весен, проведенных здесь, на Т2, на линии фронта. Смелый и в чем-то наивный долговязый мальчишка превратился в матерого воина, покрытого шрамами. Он сражался не за победу. Война шла до него, война пребудет и после. Война была его жизнью, его частью. Какой смысл в победе? Если убить всех врагов — что потом делать?

Вынув изо рта папиросу и аккуратно ее затушив — на других планетах Тикви курение не слишком распространено, но многие тут, на передовой, пристрастились к этой пришедшей с Алты заразе, — Хэнк выдохнул облачко дыма и спокойно предрек:

— Сейчас полезут.

Откуда он знает, снова подивился Сниттке. Юноша не заметил никакой особенной активности зохенов. Но командир группы не ошибался. Уж в чем-чем, только не в этом. За ним — многолетний опыт.

И впрямь, из-за расколотых бетонных глыб, поросших серо-желтым бурьяном, выметнулись четыре стремительных тела. Сердце новобранца сжалось.

— Группа, огонь! — привел его в чувство голос командира.

Бойцы начали стрелять. Сниттке упер ствол гранатомета в полуобрушенный подоконник их укрытия. Стреляли не беспорядочно, с умом. Хэнк был грамотным командиром. Каждый знал, в чем его задача и где его цель. Одна граната уходила за другой, пули решетили пространство. Свинец не причинял бронированным чудовищам фатального вреда, лишь замедлял их передвижение. Скорость зохенов поистине сверхъестественна, в них трудно целиться, и только огромная плотность огня позволяла попасть. Когда они слегка тормозили под градом пуль, то становились уязвимыми для гранат. Условно уязвимыми. Мало попасть в тварь, необходимо еще и пробить ее броню.

Зохены не имели оружия. Такого, какое в Тикви называли оружием. Их когти и зубы были острее любого клинка, их тела, покрытые броней, служили тараном, а мощные шипастые хвосты раздавали удары, словно моргенштерны. Но стрелять они не умели. И это уравнивало шансы противников.

— Один есть! — крикнул стрелок с правого фланга.

Граната попала несущемуся врагу прямо в голову, и ее разорвало взрывом, пятная ближнюю стену желтыми брызгами. Сниттке замутило.

— Вижу, — откликнулся Хэнк. — Есть второй.

Еще одна граната угодила твари меж бронированных чешуй, разорвав туловище на неопрятные части. Сниттке согнулся в желудочном спазме.

— Не бросать оружие! — рявкнул командир. — Соберитесь, рядовой!

Два из четырех зохенов достигли укрытия. Когтистая рука