Ты меня не помнишь - Марья Гриневская

— Хорошо выглядишь, Алекс. Завтракала?

Шевцов как всегда сама галантность. Комплимент, букет, столик в ресторане.

— Спасибо. Давай сразу с документов начнем? Позавтракаем потом.

— Сразу к делу — смеется он — так не терпится от меня избавиться?

— Шевцов, не делай вид, что это не взаимно — кривлю лицо, изображая стерву.

— Как знать, как знать — отвечает он и кладет передо мной папку с документами — первые пять листов подпиши и все.

Глава 18

Читаю документы по диагонали и сразу подписываю. Подумать только, я свободна. Спустя столько лет я возвращаю себе фамилию и избавляюсь от балласта в виде фиктивного мужа. Главное не произнести это сейчас вслух.

— Как я понял, вся спешка из-за сынка какого-то олигарха? Настолько серьезно?

Отмахиваюсь от Шевцова и нарочно не отвечаю на вопрос. Сама не знаю, что у нас с Виком.

— Ты мне лучше расскажи, что за бредовая идея была с браком тогда? Как все так получилось?

— Сейчас это уже не важно. Ключ к твоей свободе здесь — хлопает по папке.

— Рассказывай, Шевцов. В ваших тайнах уже нет никакого смысла.

Бывший муж вздыхает и начинает рассказывать. Нужны ли мне эти подробности? Очень, я хочу знать всю правду.

— Может все и к лучшему, Алекс. Как знать, может все по другому сложилось бы будь я честен с тобой. В тот день, когда ты попала в больницу, сразу завели дело и это было не рядовое расследование об изнасиловании в клубе, как ты понимаешь. Это было дело об изнасиловании наркоманки Лисицкой, дочери губернатора, начинающим бизнесменом Межницким. Ощущаешь разницу? Твой отец был в бешенстве и запустил машину полным ходом. Сработали четко, всех уродов закрыли, а потом... Потом их безопасник с адвокатом запустили свою машину. Только если мы использовали факты и доказательства, они пошли другим путем. По их версии выходило, что пьяная и обколотая дочь уважаемого чиновника оказывала секс услуги в том ночном клубе. Доказательства нашли, сняли записи с камер за месяц. Фото и похабные статьи сразу разослали во все газеты. В интернете видео с тобой, в том числе с того вечера, побило все рекорды по просмотрам. А потом и вовсе предоставили запись с камер соседней сауны, где Межницкий и безопасник в тот вечер развлекались с тремя девицами.

Мы пытались все уладить, не отступали, бились на смерть. Видео удалили, половину изданий закрыли... Твое имя и фамилию отца полоскали на каждом углу, каждая вшивая газетенка описывала все новые и новые несуществующие подробности твоей жизни. Началась настоящая травля. Дошло до того, что к тебе в больницу, в палату реанимации пытались пробраться, чтобы сделать фото и получить информацию от врачей. Скандал разрастался и начинал выходить за рамки города и тогда всерьез стали выдвигать требования отправить в отставку чиновника, пытающегося очернить перспективного московского бизнесмена. Мы не сдавались, не бросали тебя, не отворачивались, просто в один момент твоему отцу позвонили. Он бы потерял все, вся ваша семья оказалась бы за бортом, понимаешь? Он бы не смог оплачивать твое лечение, реабилитацию. Врач нам тогда честно сказал, что ты не оправишься никогда. В физическом плане они сделали все, что могли. Практически с того света вытянули, подлатали. По части же психики советовали готовиться к худшему. Пожизненные услуги психотерапевта — это минимум, что тебе будет нужно.

Вот так все, как всегда, уперлось в деньги, знакомства и влияние. Отец тогда принял непростое решение. Он сказал, то что случилось он уже не изменит, а вот сделать все, чтобы ты могла вернуться к нормальной жизни он сможет.

— Тогда вы и придумали ход с замужеством и сменой фамилии?

— Верно, Алекс. Сплетни о Лисицкой никак не могли навредить Шевцовой или твоему отцу. Постепенно все сошло на нет.

— Как-то все гаденько, Шевцов, не находишь?

— Все неоднозначно, Алекс. Мы старались. Твой отец лет на десять постарел за те три месяца. Не вини его, он сделал ставку на будущее.

— Ставка на будущее — ухмыляюсь я — поэтому он просто вычеркнул меня из своей жизни? Ты прав Шевцов, деньги важнее. Ежемесячные переводы — это все, что у меня осталось от семьи.

Прячу лицо, не хочу показывать свою слабость. Не хочу чтобы кто-то видел как легко разрушается все то, чем я жила эти годы. Главное никаких истерик и слез, уговариваю себя. Тру переносицу и с силой сдавливаю ее пальцами, моргаю часто, стараясь остановить влагу. Слезы отступают. Теперь точно не разревусь, по крайней мере не здесь и не сейчас. Еле заметно киваю и Шевцов продолжает.

— Он не отказывался от тебя. Ему тоже больно. Он винит себя в том, что произошло, что не смог защитить и отстоять тебя, но никогда не признается в этом. Вы похожи, вы оба отгородили в душе уголок для самого мерзкого и похоронили его там. Я не оправдываю его и не прошу простить. Просто прими это.

— Проглотить мало, Шевцов, надо еще и переварить — закрываю тему я — мне твоя помощь нужна.

— Какого плана помощь?

— Найди мне хорошего хакера.

— Для чего?

— Дело есть, сложное и не совсем законное, поэтому нужен человек не склонный к душевным терзаниям и умеющий вовремя закрыть рот. Детали буду обсуждать с ним.

Говорю резко, только по сути и только на последней фразе решаюсь посмотреть на Шевцова. Он изучает, сканирует меня взглядом, пытаясь пробраться под кожу.

— Значит не передумала — задумчиво произносит он.

— Поможешь?

— Саш...Алекс, прости. У меня был шанс? Хоть небольшой? — неожиданно спрашивает Шевцов.

Вопрос застает врасплох. Теперь я смотрю на мужчину и пытаюсь угадать, что творится в его голове. Думала ли я о том, что все могло быть иначе? Жалела?

Нет.

Я запретила себе это делать. В моем случае мечты и фантазии смертельно опасны.

— В тот день я хотела остаться у тебя до утра — зачем-то говорю я — но у тебя были другие планы.

— Алекс, я... — слова даются Шевцову с трудом. Он опирается локтями на стол, обхватывает голову ладонями и договаривает — я все испортил.

Неуверенно пожимаю плечами. Запоздалые признания, которые уже никому не нужны. Что Шевцов хочет сказать? Что он сожалеет? О чем? О несостоявшейся ночи?