Моя Гелла - Ксюша Левина

обнаженный живот, вторая прямо под грудью. Гелла хохочет, откидывает голову на плечо Зализанному, и перед глазами у меня вспыхивает алое марево. Вот черт, это очень нехорошо.

Все вижу будто сквозь катафот, пропускающий луч, полученный от Геллы, а она даже не подозревает, что участвует в этом светообмене.

Зализанный разворачивает Геллу к себе и берет ее лицо в ладони. Наклоняется для поцелуя? Нехорошее чувство в груди и животе растекается по всему телу. Тошно. Зализанный склоняется к Веснушке, которая смотрит на него и улыбается. Целует правую, потом левую щеку, потом будто случайно попадает в губы. Ее очки съезжают набок, и Гелла двумя руками, растопырив пальцы, поправляет их, видимо чтобы не запачкать. Она кажется нахохлившейся, как воробей, и чертовски милой.

– Леш! – возмущенно восклицает она. И… ничего. Это как будто в порядке вещей. Даже я ее еще не целовал, а он – да.

– Ну ты такая красивая сегодня, думаю, тут каждый бы тебя поцеловал! – говорит он, пожирая Геллу глазами.

– Это правда! – заявляет какая-то девчонка, в подтверждение своих слов подходит, смачно целует Геллу в плотно сжатые губы и артистично кланяется.

– Я не позволю вам всем меня целовать, ясно! – со смехом выдыхает она, и в ту же секунду вся толпа, включая Соню, бросается обнимать Геллу, целовать в щеки, нос, лоб, макушку.

Ее любят. Вот как это выглядит. Без каких-либо подтекстов, просто чисто по-человечески любят Геллу всем сердцем за то, что она существует. Объятия, которыми она меня раздражала, принадлежат всем этим людям, и они им рады. А я вроде как нет.

– Все, не отвлекаемся, быстро, быстро, быстро. – Соня разгоняет народ, и начинается шум.

Музыка, звон бутылок, вылетающие из горлышек пробки. Крики, вопросы, где и что лежит. Эти тараканы разносят наше с сестрой пристанище, замечательно.

– Эй, знакомьтесь, это мой брат Егор. – Как раз в тот момент, когда я собираюсь скрыться из виду, объявляет Соня.

Она стоит в сторонке, сложив на груди руки, и самоуверенно на меня смотрит, будто о чем-то догадалась. Ее друзья – актеры, певцы, танцоры. Каждый из них привык к сцене, они чувствуют себя свободно, кажется, при любых обстоятельствах, и теперь их зритель – я. Вся толпа обращается ко мне, приближается к распахнутым балконным дверям. Они подходят по очереди, жмут мне руку, некоторые насмешливо отвешивают поклон.

– Алексей, – весело сообщает Зализанный одним из последних.

Натянуто улыбаюсь в ответ. Теперь осталась только Гелла, которая подходит ко мне с краснющими щеками и застенчивой улыбкой.

– Гелла.

Издевается? Представиться мне при всех, вот так просто, будто между нами ничего не было? Сверлю ее взглядом, но девчонка будто пугается этого, сжимается как пружинка и хмуро смотрит в ответ.

Ее пальцы оказываются в моих. Теплые и мягкие. Я удерживаю их буквально на пару секунд дольше, чем положено. Это действительно происходит. Мы знакомимся прилюдно. Сердце возмущенно колотится, словно тело уже привыкло ко всем этим объятиям и тоннам тепла, что выливает на меня Гелла, и теперь протестует отсутствию внимания.

«Давай же, Гелла, дай мне знак, что мы уже давно знакомы. Не притворяйся. Ты хорошая актриса, все, я признаю».

Я почти уверен, что все это сон, и, пока пристально смотрю в глаза Геллы, пытаясь удержать рядом с собой, она растворяется.

Миг – и девчонка уже орудует ножом на кухне, разделывая крупные куски мяса. Ее руки напрягаются, грудь покачивается от смеха и болтовни, волосы рассыпаются из пучка, и длинные кудрявые пряди касаются обнаженных лопаток, когда она крутится, чтобы скинуть очередной готовый кусок стейка в чашу, стоящую у нее за спиной.

Невыносимо. Она еще и смотрит на меня иногда с сомнением, будто не понимает, что со мной не так. Ухожу раньше, чем кто-то услужливо предложит выпить пива, присоединиться к ужину, спеть дуэтом или что они тут делают. Едва за спиной закрывается дверь, как тут же открывается, и, прежде чем осознаю, что сердце ликующе подскочило, понимаю: зря. Это не Гелла прибежала объясняться.

– Что у тебя с ней? – Прилетает мне шлепок по спине от Сони. – А? Что ты с ней сделал? Откуда ее знаешь?

– Эй, эй, эй! – Разворачиваюсь лицом к сестре и удерживаю на месте за плечи. – Что?

– Ты… пялишься на нее! – выплевывает Соня. – Какого хрена ты жрешь глазами самого светлого человека в моем окружении?

– Ты сказала, вы с ней не дружите.

– Не дружим… господи, да как с ней можно не дружить? Ты же видел. Все ее любят! Все хотят с ней дружить!

– И?

– И? Что у тебя с ней?

– Ничего.

– Отвечай! Она… мне кажется, она смотрит на тебя не так… как ты на нее. Ей не по себе из-за тебя! Ты опять с этим своим помешанным взглядом. – Соня понижает голос до слезливого отчаянного шепота и хватается за мои руки. – Мне страшно. Она не Лискина твоя. Она не такая…

– Я взрослый мальчик, Соня.

– Я знаю. Просто пойми, она не такая. Она хорошая.

– А я плохой?

– Что между вами?

– Я тебе уже говорил.

– О чем? Эту твою чушь про концертный зал и рояль? Егор… она не ходит вечерами никуда. Ей нечего там делать.

– Она боялась репетировать и делала это там.

– Репетировать что? Она нигде не выступает! Она лучшая пианистка в коллективе, и не только. Она боится? Она? Ты шутишь? Да я прямо сейчас могу пойти и попросить ее спеть со мной дуэт – она не откажет! Она каждый вечер проводит с нами, ей некогда таскаться по пыльным залам!

– Не веришь мне?

– Ни одному слову.

– Смысл мне врать?

– Ну даже не знаю, – ерничает сестра и притворно дует губы.

– А не пошла бы ты на хрен, а? Как же заколебала твоя слежка.

– Правда, что ли? А что происходит, когда за тобой никто не следит.

– Не поверишь… ничего!

– О, так я могу больше не волноваться?

– О да, больше не волнуйся.

– О, так, может, ты тогда свалишь из моей квартиры?

– Это из той «твоей» квартиры, что купил папочка?

– Ах, ты же теперь самостоятельный мальчик… ты же больше не живешь за папочкин счет… не катаешь телок по городу на папочкиной машинке… не тратишь баснословные суммы на поход в ресторан… да-да, ты теперь большой, а Сонечка маленькая. Может, ты тогда отсюда СВАЛИШЬ?

Хватаю ноутбук, телефон и зарядку, потому что они практически всегда лежат рядом на столе, готовые к тому, что я уйду из дома. Тут же рюкзак – там самое необходимое, включая зубную щетку. Я его даже не