Хумай - Алсу Флюровна Исмагилова

– Хумай, как доверять нам этому батыру, когда мы и не видели его никогда? – поддержал его Сыртлан. – Если он и впрямь такой удалой, что ты хочешь отдать ему тулпара своего и меч, и если Акбузат примет твой выбор, то и мы встанем рядом с ним плечом к плечу. Но мы не можем надеяться на него, пока не удостоверимся в силе его.

Хумай прерывисто вздохнула.

– Дайте ему ещё три дня, батыры. Если по истечению трех дней не появится Урал с моей красавицей Айхылу, то будем собирать войско на битву с дивами. В конце концов у нас есть наши тулпары. Они и без батыров на многое способны.

– Хорошо, – согласился Самрау. – Эти три дня пусть будут отдыхом для нас, но не больше, Хумай. Я и так слишком долго жду. – отцовское сердце падишаха стучало в два раза быстрее с тех пор, как пропала его младшая дочь, и не желало замедляться.

На этом и порешили.

____________________________________________________________

За эти три дня Хумай измаялась в конец. Она не могла есть, толком не могла пить. То всё ходила по своей комнате, мерила ее шагами вдоль и поперек, то выходила далеко за пределы дворца и бродила в раздумьях. И ждала. Ждала так мучительно, что не в состоянии была сомкнуть глаза, только временами проваливаясь в забытье без снов. К концу третьего дня напряжение лебёдушки возросло настолько, что ей казалось тронь она сухую листву, что уже начала опадать с деревьев, окрашивая их в багряные цвета, они загорятся тотчас же ярким, как закатное Солнце, пожаром. Хумай который раз спрашивала себя, отчего же она так волнуется? За Айхылу ли? За свою страну ли, у порога которой встала война? Или боялась, что Урал подведет ее и придет без сестренки или и вовсе не придет, а отправится дальше искать Родник без ее даров? Как будто это всё волновало её разом, но всё же сердце чуть сильнее трепыхалось пойманной птицей от воспоминаний об Урале. Его спокойствие и уверенность в своих силах порождали в ней какое-то неясное убеждение, что всё будет хорошо. Она с удивлением обнаружила, что вера эта безусловная, основанная на странном наитии, которое преследовало её с тех пор, как она впервые увидела его мальчишкой.

– Он придет, – шептала она себе в предрассветный час, наблюдая из окна, как туман, рожденный осенней сыростью и укрывший собой дворец, лениво отползал в долину, медленно тая в пока еще теплых лучах восходящего солнца.

Через час или два дворец начнет просыпаться. Встанет отец и первым делом придет к ней. Что она ответит ему? Нет, просить его еще ждать она не станет. Надо найти Айхылу… Хумай хорошо понимала, что чувствует их отец. Самрау словно постарел с тех пор, как пропала Айхылу. Глубокие складки избороздили его лицо, спина его сгорбилась, тело словно ослабло. Когда он обнимал Хумай, она слышала, как гулко и быстро бьется его сердце. Вязкая тревога за младшую дочь ни на секунду не отпускала падишаха.

Хумай вздохнула и отошла от окна. Надо поспать хоть часок, сегодня старейшины вновь соберут совет, и ей нужна ясная голова. Она легла и мгновенно уснула тяжелым сном, который не приносил отдыха, а оставлял после себя напряжение и боль в висках.

Не прошло и больше часа, как в её покои забарабанила Ямиля.

– Вставай, Хумай! Просыпайся!

Хумай резко подскочила и побежала открывать дверь, запутавшись в полах кульдэка, который она почему-то не снимала со вчерашнего дня.

– Что?! – крикнула она Ямиле, пока бежала, не в силах унять радость. – Урал вернулся?!

Открыла дверь и увидела удивленную Ямилю.

– Урал? – растерянно спросила ее девушка. – Он должен был вернуться сегодня?

Хумай с минуту смотрела на подругу, не понимая, почему же подумала она, что Ямиля стучится с такой вестью, а потом вспомнила обрывки сна – ей снилось, что Урал вернулся, а в руках он держал волшебную разноцветную птицу.

– Нет, – наконец ответила Хумай. – Мне снился сон… – не договорив, она безнадежно махнула рукой.

– Хумай, падишах Самрау зовет тебя. Скоро будет совет.

Хумай устало провела руками по лицу, будто пыталась согнать с него остатки мучительного сна.

– Да, – сказала она. – Знаю про совет. Передай отцу, что я скоро приду к нему.

Ямиля кивнула и ушла. Хумай медленно закрыла за ней дверь. Подошла вновь к окну. Солнце уже светило над горизонтом, небо было чистым и звонким. От предрассветного тумана не осталось и следа. Хумай вздохнула и покачала головой. Нет, она не перестанет верить в чудо: Урал обязательно найдет Айхылу. Не то что бы лебёдушка не хотела вступать в войну с Азракой, вовсе не из-за этого она так надеялась на Урала. Ей было очень страшно за Айхылу, она боялась, что Азрака и Кахкаха могут сделать с ней, если война начнется, а Айхылу будет оставаться в плену. Красота ее младшей сестры могла сыграть с ней злую шутку. Хумай резко замахала сама на себя руками, словно пытаясь отогнать от себя дурные мысли.

Отца она нашла на месте ворот, которые когда-то снес Сарысай. Их до сих пор никто не восстановил и в стене, что окружала из дворец, зияла огромная дыра. Падишах Самрау выглядел так, словно не спал всю ночь. «Он тоже ждет! – вдруг поняла Хумай. – Он тоже верит, что Урала найдет Айхылу». Эта мысль неожиданно породила в ней радость, которую она не в силах была скрыть от отца. Подбежала к нему и обняла его.

– Отец…

– Хумай, – улыбнулся ей падишах и прижал к себе, словно драгоценность. – Не дождались мы Урал-батыра.

Только хотела ответить Хумай отцу, что ещё не вечер, как вдруг во дворце раздались крики девушек. Удивленная, она резво высвободилась из объятий отца и стремглав побежала на голоса. Самрау поспешил за ней. Ещё до того, как они забежали во дворец, Хумай услышала, как срывающимся голосом Зайнаб кличет ее по имени:

– Хумай! Хумай! Ах, Хумаааай… – в голосе ее Хумай отчетливо слышала слёзы, отчего сердце у неё сжалось от дурного предчувствия, а кровь замедлила свой бег по венам. Это дурное чувство заставило её остановиться перед огромными резными дверями дворца. Ей хотелось выдохнуть эту тревогу, которая словно опутала ее ноги, не давая разогнаться как следует. Самрау встал рядом и мягко подтолкнул её, как будто бы говоря, что у нее уже давно нет никакого права бояться чего-либо. Хумай судорожно вздохнула и