Не влюблены - Эли Хейзелвуд

Угольно-черный костюм тройка сидел на нем невероятно хорошо, и не только из-за пошива. Было что-то в прямой линии его носа, завитке волос, наклоне бровей, что соответствовало этому образу и подчеркивало привлекательность. Каким-то образом ему было так же комфортно в этой обстановке, как и в моей лаборатории.

Я просто не понимала этого человека.

Он подошел ближе, глядя прямо в мои глаза.

– Ну, – сказал он своим глубоким, спокойным голосом, и я не ответила.

Что тут было сказать? Ладно? Ты учился в колледже по спортивной стипендии? Лучше бы я никогда не писала тебе в том чертовом приложении. Ты выглядишь по-другому. Меньше похож на моего Эли, а больше на мужчину, который...

«Мой Эли? О чем, черт возьми, я только думаю?»

– Что ты здесь делаешь? – спросила я.

Он вздохнул. Официант остановился, чтобы предложить нам бокалы с... чем-то. Эли взял один, протянул мне, а затем выпил свой одним глотком.

– То же самое, что делаешь ты и твой босс.

«Болтаете с членом правления «Клайн»? Фантастика!»

– Ты знал, что мы будем здесь?

Его губы дрогнули.

– Несмотря на твое впечатление обо мне, я не знаю всего. – Его глаза скользнули вниз по моему телу, следуя за мерцающими бликами на зеленой ткани. Казалось, они опомнились на полпути и внезапно вернулись к моему лицу.

Мы не могли просто оставаться здесь, посреди переполненной комнаты и молча смотреть друг на друга.

– Ты действительно собираешься играть с ним в гольф? – спросила я.

– Вероятно. Если только Дева Мария не приснится Флоренс во время лихорадки и не прикажет ей передать нужные нам документы.

– Думаю, что она атеистка.

– Значит, буду играть в гольф. Или ты хочешь ее уговорить?

– Я?

– Почему бы и нет, если «Клайн» нечего скрывать?

Я тихо фыркнула.

– С чего бы это?

– Чтобы избавить меня от самого тупого гребаного вида спорта во вселенной?

Я улыбнулась. Затем мое веселье померкло.

– Он отвратителен.

– Кто?

– Соммерс.

– Да. Как и большинство мужчин его возраста и обладающих подобной властью.

– Это не дает ему право, верно?

– Да, – согласился Эли тоном хориста, который не совсем понимает, почему ему читают проповедь. – Поверь мне, я хочу увидеть, как он потерпит крах и сгорит так же сильно, как и ты.

– Уверен, что ты не один из них?

Эмоции промелькнули на его лице слишком быстро, чтобы их можно было расшифровать. Затем он неторопливо начал:

– У моей матери было красивое серебряное кольцо, одна из тех бесценных семейных реликвий, которая передавалась из поколения в поколение по женской линии. Когда мама умерла, я взял кольцо, думая, что подарю его своей сестре, когда она станет достаточно взрослой. Но потом ей очень, очень захотелось отправиться в путешествие со своими друзьями. У меня просто не было денег, чтобы отправить ее, понимаешь? Поэтому я сказал себе, что это легко исправить. Я заложу кольцо, а потом вовремя выкуплю, – он печально улыбнулся. Мне не нужно было, чтобы он говорил, как все закончилось. – Несколько месяцев спустя сестра спросила меня, знаю ли я, где кольцо. И я притворился, что понятия не имею, о чем она говорит.

Я посмотрела в его открытые, немигающие глаза и пожалела, что не могу спросить: «Сколько тебе было лет? Как умерла твоя мать? Почему ты продолжаешь обнажать передо мной худшие, самые уязвимые части себя?» Вместо этого я рассказала нечто ужасное о себе:

– Когда мне было одиннадцать, я украла тридцать четыре доллара пятьдесят центов из ящика стола в доме моей лучшей подруги, – я заставила себя выдержать пристальный взгляд Эли, несмотря на стыд, точно так же, как он выдерживал мой. – Они никогда ничего не запирали, когда я была рядом, потому что доверяли мне. Они относились ко мне как к своей. И я обворовала их.

Он кивнул, и я кивнула в знак молчаливого согласия с тем, что мы оба – ужасные люди. Мы столько раз снимали маски, что теперь они валялись на полу, разбитые вдребезги.

Но это было хорошо.

У нас все было хорошо.

Заиграла группа, оборвав этот момент. Эли вернулся к своему обычному дружелюбному настрою, когда зазвучала успокаивающая, плавная мелодия, идеально соответствующая этому скучному событию. Несколько пар начали покачиваться в такт.

– Нам надо потанцевать, – предложил Эли.

Не было никаких признаков того, что он шутит.

– Надо? Зачем?

Он пожал плечами, и вдруг показался мне растерянным, и таким же неуверенным, какой я всегда чувствовала себя рядом с ним.

– Затем, что мне нравится твое платье, – ответил он беспечно. Впервые с нашей встречи три дня назад мне пришло в голову, что, возможно, ему тоже это не нравилось. Возможно, он тоже отчаянно боролся с этим необъяснимым влечением между нами. И, возможно, его успех был таким же плачевным, как и мой. – И затем, что ты нравишься мне как личность, – его взгляд внезапно стал дразнящим и теплым. – Даже если я тебе не нравлюсь.

– Ты меня не знаешь, – заметила я.

– Верно, – он протянул руку.

Казалось, эта протянутая рука говорила: «Я хочу прикоснуться к тебе». Когда наши пальцы встретились, между нами пробежало электричество. Это было похоже на свободное падение и облегчение.

– Тогда ладно.

Эли не прижал меня к себе, что меня обрадовало, поскольку я не была уверена, что выдержу такой плотный контакт. Мое платье было с длинными рукавами и высокой спинкой, что оставляло мало мест, где мы могли соприкоснуться «кожа к коже». И тем не менее, когда Эли положил ладонь мне на спину, у нас обоих сбилось дыхание.

– Не помню, когда танцевала в последний раз, – пробормотала я, в основном для себя и добавила уже мысленно: «И уж точно не так, как сейчас».

Это едва ли было связано с музыкой, просто повод для людей встать ближе, чем следовало.

– Ты не проводишь пятничные вечера в круизах с ужином?

– А ты?

Он что-то пробормотал.

– Ты знаешь, где я провожу пятничные вечера, Рута.

Мы хорошо подходим друг другу. Вероятно, из-за нашего роста. Я чувствовала запах кожи на его шее, чистый, пряный и еще чего-то немного темного.

– Ты действительно встречаешься с новой женщиной каждую пятницу?

«Почему это вдруг меня