Без права на ошибку. Спасти свою дочь - Кэти Свит

Выдыхаю. И, отбросив спешку и суету, начинаю обрабатывать кожу.

В этом деле нельзя торопиться, нужно действовать постепенно и проверять состояние кожи перед тем, как переходить к следующему этапу. Ватным диском удаляю загрязнения, затем смоченным в теплой воде диском промываю кожу, сушу. Смотрю, не образовалась ли где мацерации, и тихо радуюсь, что все спокойно.

Даю коже немного подышать и приступаю к следующему этапу. И так пока не приклею столь нужный для Вики мешок.

Дима мне объяснил, что нужно очень внимательно и бережно ухаживать за кожей, которая находится под пластиной. Он рассказал какие могут быть последствия, я их довольно живо представила и такого ужаса для своей малышки не хочу.

Поэтому я каждый раз скрупулезно все прочищаю, высушиваю, вымываю. И выдыхаю, когда все хорошо.

На телефоне включаю любимую музыку и понимаю, что настало время кормления. Как же быстро оно пробегает, когда стоит промежуток в три часа!

Моя малышка просто огромная молодец! Она стала сама кушать и теперь за раз способна высосать из бутылочки целую порцию. Поэтому Дима отменил все препараты и сказал, что отныне Вике кушает только смесь.

Он потихоньку готовит нас к выписке.

Навожу Вике смесь, кормлю, а пока она ест, я безотрывно смотрю на дочку и никак не могу ей налюбоваться.

– Какая же ты у меня умничка, – улыбаясь, шепчу. – Совсем скоро пойдем с тобой на улицу.

На душе становится так хорошо-хорошо. Словно для меня ярко горит персональное солнце.

Дожидаюсь, пока дочка доест, убираю бутылочку, я помою ее потом. И беру малышку на руки.

Ах, какое же прекрасное чувство ощущать на руках свою дочь! Иметь возможность прижать ее к груди, обнять, поцеловать в макушку.

А как она пахнет. М-м-м. Запах нежности, любви и молока… С этим ничего не сравнится!

Пока доченька не хочет спать, хожу с ней по палате, болтаем.

Викуля с интересом рассматривает окружающую нас обстановку. То задержит взгляд на чем-то ярком, то нахмурится, то отвернется и смотрит в противоположную сторону.

У нее уже свои интересы, и это прекрасно. Как же я рада, что моя девочка развивается и растет.

Подхожу с ней к окну. Показываю голубое небо, облака и летающих чаек. Нахожу белую полоску от самолета и пальчиком показываю туда, объясняю откуда эта самая полоса берется.

Я понимаю, что Викуля еще слишком мала, и ее зрение сейчас отличается, она не различает и половину из того, что я показываю. Но разве можно остановиться? Мне так хочется показать дочке мир!

– Мамочка, вас доктор в ординаторскую просит подойти, – в палату заглядывает медсестра.

– Прямо сейчас? – растерянно смотрю на Викулю, затем перевожу взгляд на медсестру. Хмурюсь.

Я не хочу оставлять дочку в палате одну, да и просьба Ланского выглядит крайне странной. Он ведь знает, что Вика слишком мала, чтобы оставаться без присмотра.

– Вы уверены, что Дмитрий Владимирович просил подойти именно меня? – не могу скрыть своего недоумения.

Ерунда какая-то. Честно.

– Вы ведь Анастасия Яковлева? – уточняет, называя мое имя.

– Да, – киваю. Я в полной растерянности.

– Тогда он просил подойти именно вас, – говорит, пожимая плечами. – Сказал, это срочно, – добавляет, как бы между прочим.

Срочно, так срочно. Значит, нужно идти.

Возвращаю дочку в кроватку, прошу медсестру за ней присмотреть и выхожу из палаты.

Чтобы найти ординаторскую мне требуется некоторое время, ведь я еще вот так никогда не оставляла дочь. Волнительно очень.

Удивительно, что Дима сам не зашел и не позвонил, ведь мы обменялись телефонами. Он вполне мог связаться со мной, а не вызывать через медперсонал.

Или он на меня обиделся?

Конечно, понимаю, новость о сыне шокировала его, но все же Дима – профессионал своего дела, и я очень надеюсь, что он не станет смешивать работу и личное.

Подхожу к ординаторской, останавливаюсь и собираюсь с мыслями. Собираю всю свою решимость в кулак, стучу.

– Можно? – спрашиваю, приоткрывая дверь кабинета. Мне дико неловко, ведь, по сути, сюда приходить я не должна.

Но раз позвал…

В ординаторской тишина.

Комната погружена в легкий полумрак. Он рассеивается лишь светом от настольной лампы, а тихое гудение от включенного компьютера свидетельствует о идущей работе. Но вместе со всем этим у меня складывается стойкое ощущение, будто здесь никого нет.

– Дима? – негромко зову Ланского. Ответа не слышно.

Странно… Сам позвал, а теперь делся куда-то. Что же за ерунда?

Осторожно переступаю порог, захожу в кабинет, более внимательно смотрю по сторонам, как замечаю лежащего на диване человека. В темноте трудно разобрать, кто именно там лежит, и поэтому мне приходится подойти ближе.

Присматриваюсь и понимаю, что это Ланской.

– Дима, – негромко зову, трогаю за плечо. Я хочу узнать, почему он меня позвал, это может быть важным.

Но он спит крепким богатырским сном и не думает просыпаться. Устал. С его напряженным графиком работы в этом нет ничего удивительного.

Смотрю на мужчину и чувствую, как внутри пробуждается тепло, нежность заполняет сердце. Мне сразу хочется сделать для Димы что-то хорошее. Например, заварить ему ароматный чай, или вообще приготовить вкусный сытный ужин.

Жаль, что это только мечты… С Ланским вряд ли у нас будет что-то снова.

И пусть мое тело до сих пор помнит его прикосновения и ласки, пусть я никогда не забуду нашу горячую ночь, это все останется лишь в моих мыслях.

– Дим, – шепчу еще громче. Сильнее тормошу за плечо, я должна его разбудить и выяснить, в чем заключалась срочность моего прихода сюда.

Ну не просто же так он позвал!

Дима начинает просыпаться. Переворачивается, с трудом открывает глаза.

– Настя? – произносит хриплым голосом.

– Кто же еще, – смеюсь. – Конечно, я.

Заспанный вид Ланского вызывает в груди просто феерию чувств, хочется дотронуться до мужчины, провести пальчиком по линии подбородка, вдоль скул, по бровям. Вновь ощутить на своей коже жар его губ…

Ах, как же это запретно и сладко.

– Ты ж меня звал, – напоминаю.

– Я? – удивляется.

– Ты, – заверяю его. – Ко мне зашла медсестра и сказала, что ты меня ждешь в ординаторской.

Ланской садится, хмурится все сильнее. Он напряжен и выражает сильное недовольство.

– Дим? – вопросительно смотрю на мужчину.

– Насть, я тебя не звал, – заверяет с уверенностью в голосе.

– А кто тогда? – ничего не понимаю. Мне вдруг становится дико не по себе. – Другой врач? Ты передал Вику коллегам?

Моему разочарованию нет предела, хочется развернуться и уйти. Горько и обидно.

– Знаешь, я была о тебе лучшего мнения, – не скрывая своих чувств, произношу.