Любимая помощница инквизитора - Алёна Рю

Я помялся, не зная, что еще сказать. Не сделать бы хуже.

Молчание в комнате стало удушливым, и я заставил себя выйти в коридор. Здесь шумно выдохнул и потер пальцами усталые глаза.

Да, знатный день рождения я ей устроил. На всю жизнь запомнит. А все потому, что потерял равновесие. Позволил эмоциям взять верх. Разревновался, как престарелый муж у молодой жены. И на тебе, пожалуйста. Утратил контроль и использовал слишком много силы.

Дурак ты, Великий Инквизитор. Надо сначала думать, а потом делать. А не наоборот. Чай не мальчишка уже.

Раздосадованный, я всё же заставил себя собраться и нашел на первом этаже Агату. Кратко пересказал ей, что произошло, и попросил приглядеть за Леей. Сам же отправился на службу. И не в свой кабинет, а сразу в подвал.

Сюда как раз притащили арестованного Джона. Его предплечье забинтовали, и кровь, похоже, удалось остановить. Но выглядел парень еле живым, словно готовился вот-вот отбросить копыта. Я тебе отброшу!

Сняв плащ, я принялся закатывать рукава рубашки.

— Принесите бодрящее зелье, — велел одному из младших инквизиторов.

Сейчас откачаем его, а потом поговорим. Обо всем поговорим! И откуда взял ментальный артефакт, и что сделал с той несчастной булочницей, и не связан ли часом с подпольем.

Я чувствовал, как кровь в моих жилах покрылась ледяной коркой. Я был все еще зол на себя и на этого подонка, посмевшего тронуть Лею. Но вся эта буря теперь казалась чем-то сторонним, словно запечатанным в колбе. А всё, что осталось во мне, — это холодный расчет, волчья хватка и безжалостное спокойствие.

Илеана

Я прижала к себе волчонка, свернувшегося теплым комком, и попыталась заснуть. Но стоило закрыть глаза, как всплывало искаженное болью и ужасом лицо Джона. Всё в голове тогда смешалось. И жалость к себе, чуть было не ставшей его жертвой, и осознание, что это он убил Нику, и странное, животное удовлетворение от того, что с ним случилось.

Я была отомщена и в первое мгновение испытала злую радость. И лишь позже осознала, что произошло, что сделал Реннголд.

Мой разум твердил мне, что он был вынужден действовать быстро. Джон мог порезать мое лицо или вонзить нож в грудь. Тогда было не до того, чтобы деликатничать. Инквизитор спас мне жизнь. Среагировал молниеносно, используя привычный инструмент — магию разрушения.

Так что не мне его осуждать. И я не осуждала. Я ему благодарна.

Только вид хлещущей крови… Теперь невозможно было стереть это из памяти.

Реннголд…

Я почти привыкла к нему. Даже начала проникаться симпатией. А когда он держал меня в руках, это было так тепло и приятно. Больше, чем приятно. Мне хотелось остаться в его объятиях навсегда.

От воспоминаний мои щеки вспыхнули, и стало жарко.

Я не могла себя понять. Инквизитор напугал меня, кажется, на всю жизнь. Разом напомнил, кто он и на что способен. И вместе с тем от мысли о его ладонях на моей талии, о его губах рядом с моим виском, о будоражащем запахе цитруса и морской свежести становилось трудно дышать.

Перевернувшись, я уткнулась носом в подушку.

Что со мной происходит?

Не только мысли, но и чувства противоречили друг другу. Разве можно одновременно бояться человека и испытывать к нему влечение? Как теперь продолжать работать? Да что там работать, как встречаться с ним взглядом? Как?

В дверь робко постучали.

— Илеана, ты спишь? — спросила Агата.

Я вытерла струившиеся по щекам слезы. Я не сразу заметила, что плачу.

— Нет, пока нет.

Женщина вошла в комнату и положила на столик белый конверт.

— Передали из лавки Черного кота.

Агата поинтересовалась, как я себя чувствую, и предложила принести теплого бульона. Я не стала отказываться. А когда она вышла, сразу подскочила с кровати.

В конверте лежала записка от Жиены. Она предлагала зайти к ней завтра вечером и подобрать для иярда ошейник.

Все. Ничего о моей тайне или возможном шантаже. Но все это читалось между строк.

Я снова опустилась на край кровати.

Юрти проснулся и, придвинувшись ближе, нырнул мне под руку. Я ласково погладила его по мягкой шерсти.

Как же я влипла!

Что со мной сделает инквизитор, если узнает, кто я на самом деле? Сегодня я видела, на что он способен. От страха сердце сжалось, чтобы тут же бешено застучать.

***

На следующее утро я проснулась совершенно разбитой. Болело горло, и не было сил подняться. Кое-как заставив себя одеться, я спустилась вниз. Больше всего боялась встретить Реннголда. Ведь как-то надо было смотреть ему в глаза.

Но его дома уже не было. Агата сказала, что инквизитор выглядел чем-то озабоченным и ушел рано. Почувствовав облегчение, я позавтракала. Но пока ела, поняла, что так и не смогу себя заставить выйти на работу. Было слишком страшно, и словно все мое тело сопротивлялось.

Я попросила Агату передать Реннголду на работу записку. Ее написала сама, где сообщила, что плохо себя чувствую, но старалась не преувеличивать, чтобы инквизитор не примчался проверять, как я. Просто недомогание. Вчера много пережила. Он должен понять.

Выдохнув, я вернулась к себе в комнату и действительно легла на кровать. Даже удалось забыться сном на час-другой, после чего я почувствовала себя немного лучше.

Меня никто не будил, и Агата не принесла ответ от Реннголда. Оставалось надеяться, что он вошел в положение и меня за рабочим столом сегодня не ждал.

— Хозяйка, — услышала я низкий, чуть рычащий голос.

Я подскочила с кровати. Кто? Что? Кто говорил?

— Это я, — раздалось справа. — Я тут.

Я обернулась и несколько раз моргнула. Иярд сидел на полу и, виляя хвостом, смотрел на меня снизу вверх.

— Юрти! — воскликнула я. — Ты уже можешь говорить?

Волчонок высунул язык, но его слова раздались, похоже, только у меня в голове:

— Мне нужно на улицу.

— Ах, ну конечно! — спохватившись, я засуетилась.

Поправила одежду, торопливо расчесалась и заплела волосы в косу.

— У меня только нет для тебя ошейника, — я вспомнила уже у двери. — Ты не убежишь?

— Не убегу, — пообещал Юрти.

Мы вместе спустились вниз, ни с кем по пути не столкнувшись, и вышли в сад.

Здесь иярд расправил крылья и немного полетал, покружив у меня над головой.

— Так, но нам все равно надо заехать к Жиене, — сказала я.

Она предлагала встретиться вечером, но раз