По праву крови - Ксения Родионова

— Ты чего⁈

— Что это? Это круги переноса силы… но… Куда? Зачем?

Кайден расправил страницы, его глаза прищурены, прикованы к символам, пока он вникал в детали, затем расширены, будто в узнавании; последовал неосознанный кивок, затем отрицание в качании головой, едва уловимом.

— Говори.

— Я не знаю…

— Всё ты знаешь!

Я вдруг кое-что поняла и нервный смешок вырвался из моего рта.

— Ведь не просто так вновь объявился.

— Анна… — он медлил, взгляд метался от моих глаз к губам и обратно.

Я попала в точку.

— Поверить не могу.

— Всё не так. Не спеши с выводами, пожалуйста.

— Зачем ты вернулся?

— Потому что я переживаю за тебя, — его голос звучал глухо, будто лес украл его.

Шаг навстречу, рука с документами опустилась.

— Зачем, Кайден? За этим? — спросила я, указывая на бумаги, зажатые между его пальцами.

Он не отрицал, но и не подтверждал.

— Ладно, — смиренно выдохнула я. — Что это?

— То, что не должно попасть в руки Инквизиции.

— Ну, это-то как раз понятно.

— Слушая, я сам не до конца понимаю, что это и как далеко твой отец зашёл в своих исследованиях, но я точно знаю, что он неспроста спрятал этим документы.

Я готова была снова наброситься на него с расспросами, когда далекий звук прервал меня.

— Ты слышишь?

Кайден мгновенно напрягся, не настороженно, а как боец перед ударом. Снова этот звук. Плач, нет, крик ребенка. Так с надрывом рыдает голодный младенец. Мы переглянулись. Кайден вернул мне бумаги.

— Спрячь обратно. Возьми рюкзак.

Я вернулась в палатку, непослушными руками затолкала содержимое свертка в рюкзак и закинула его на плечи. Кайден затушил костер, вытянув его энергию грубым взмахом руки. Он жестом показал, чтобы я молчала, и поманил за собой. Тихо двинулись на звук. За пределами купола мы быстро промокли под дождем. То, с каким хладнокровием Кайден вёл за собой, заставило меня увидеть его с новой стороны — подготовленного, готового действовать наверняка без лишних раздумий. Но когда и где он стал таким? Или всегда был? Робкий паренёк с неуклюжими ухаживаниями был лишь удобным фасадом? Или что-то произошло во время его отсутствия?

Плач становился громче. И неприятнее. В нём звучал металл. Лишняя реверберация. Не бывает такой в человеческом голосе.

— Кайден.

Он снова приложил палец к губам. Мы прошли ещё с десяток шагов и ступили на сухую поляну. Капли дождя здесь плыли вверх от земли. Дыхание будто украли. Воздух противился всасыванию. Гравитация сломалась: ноги с трудом касались земли, камни и ветки парили в нескольких сантиметрах над землёй. Кайден грубо схватил меня за руку и резко выдернул из аномалии. Я почти кубарем укатилась в ближайшие кусты. Он поймал и вернул меня в вертикальное положение, указал на что-то в дальнем конце поляны. Отдышавшись, я смогла наконец вглядеться во тьму. Блеклое зеленоватое свечение прорезалось сквозь сеть веток и пожухлых листьев.

Олень. Рога изломанные в неестественных направлениях. Пасть разинута, а в ней — ряды острых клыков. У травоядных не бывает таких зубов. Одна передняя нога… человеческая… К моему горлу подкатил ком желчи. На боку твари — клубок из внутренностей, которые пульсировали в этом больном свете. Олень плакал. Голосом человеческого младенца.

Я до боли в суставах сжала руку Кайдена. Он кивков в сторону скомандовал отступление, и мы стали так тихо, как получалось, пробираться прочь от аномальной поляны. На звук наших шагов олень вскинул свою тяжёлую голову, но остался стоять на месте, лишь продолжил жалобно завывать.

Мы отдалились достаточно, чтобы не слышать жуткий плач. Тут мой организм сдался: желудок скрутило, я согнулась в приступе рвоты. Кайден подхватил меня, чтобы я не рухнула в лужу.

— Ты как?

Я выплюнула кислую слюну, приняла протянутую Кайденом фляжку и сделал глоток. Мелкая дрожь не отпускала тело.

— Почему оно выглядело вот так? — слабым голосом спросила я.

У Кайдена не было ответа.

— Я думала, эфирные похожи на людей. А это… это…

— Не смотри на меня так. Я без понятия, что это за тварь и почему она плачет, как ребенок, — Кайдена передернуло при этих словах.

— Вернёмся к стоянке? — спросила я, немного успокоившись.

Страх и шок всё еще пульсировали по венам.

— Не хотелось бы. Оно может пойти на наш запах или след. Давай двигаться в сторону города.

— Ночью?

— Хочешь стать ужином для этой мерзости.

Пришлось согласиться. Мы с трудом пробирались через мокрый лес, то и дело поскальзываясь и падая в размокшую грязь. К домам с огородами мы выбрались только к вечеру следующего дня. Сил не было даже на то, чтобы перекинуться парой слов. Пока я ждала, распластавшись на лавочке у обочины грунтовой дороги, Кайден договорился с местным фермером, чтобы тот довез нас до города. Сон одолел меня, едва я, грязная и ароматная, устроилась на жёстком сидении скромного рабочего экипажа для перевозки грузов.

Нам потребовалась долгая горячая ванна и обильный жирный ужин, чтобы прийти в себя после столь насыщенного похода. Наконец, мы расположились на диване перед зажжённым камином и ожидающими нас подробностями истории былых дней.

— Что ж, господин Уильямс, пора начать говорить, — потребовала я, перехватив его руку, тянувшуюся к дневнику Оливера.

11. Арест. Кайден

Анна сверлила меня покрасневшими от бессонной ночи глазами, ждала ответа. А ответа у меня не было. Такого, который удовлетворил бы нас обоих. Сказать, правду — упустить шанс. Солгать — разрушить то доверие, что мы успели восстановить.

— Что ты хочешь услышать? — я старался говорит спокойно.

— Не знаю. Правду.

Опасные нотки раздражения выстреливали в конце каждого её слова.

— Какую правду?

— А у тебя много вариантов? — язвительно бросила она. — Зачем ты на самом деле вернулся?

— В каком смысле? — в моём ответе атака, вместо оправдания. — Неужели так сложно поверить в то, что я здесь из-за тебя?

— Сложно. Представляешь, сложно.

— Анна, — тихо начал я, рука потянулась к её ладони.

— Что?

Она отдёрнула руку. Тяжёлый вздох.

— Я здесь, потому что хочу быть с тобой, — даже я сам не верю в искренность этих слов. Ничтожество.

— Ну, если это — правда, значит, ты будешь не