Клетка - Ариша Дашковская

Я часто захватывал этюдник и выходил во двор — намарать что-нибудь с натуры. Не терпелось опробовать подарки. Рисовал до тех пор, пока закоченевшие пальцы не переставали удерживать кисть или карандаш. Бывало, выходил Астафьев расчистить дорожку от снега. Ко мне не приближался и даже не смотрел в мою сторону, но даже от его присутствия становилось не по себе. Сегодня Астафьев еще затемно укатил куда-то вместе с Владимиром Егоровичем. В последнее время я спал чутко, поэтому проснулся, как только услышал его размашистые шаги по коридору и приглушённые голоса.

От нечего делать спустился вниз, наколотил большую кружку растворимого кофе с сахаром и молоком. Долго сидел над ней, позевывая, и смотрел, как медленно занимается рассвет за окном. Потом собрал всё необходимое для рисования и вышел навстречу морозному утру. Сегодня выбрал для работы акварельные карандаши. Заря в акварели должна получиться чудесной. Мягко наметил на бумаге простым карандашом контуры дома, ветви деревьев и полосы на небе, которые вскоре заиграют на бумаге огненно-рыжими красками. Обозначил основные оттенки рассветного неба, чтобы потом не спеша проработать их.

Увлёкся, как обычно, внезапно возникшей идеей, но всё же боковым зрением заметил Лиса по расчищенной дорожке направляющегося к калитке.

— Куда собрался? — окликнул его.

Он оглянулся и как ни странно подошёл.

— Прогуляться решил. Может, прикуплю чего-нибудь. Задрался уже натыкаться на рожу этого упыря. Рисуешь опять?

Лис кутался в объёмный серый шарф и переминался с ноги на ногу. Шапку он никогда не надевал, хотя покрасневшие уши выдавали, что он мёрзнет. Почему-то он считал, что лучше быть страдающим от холода красавцем с отмороженными ушами, чем выглядеть упуганным кретином.

— У тебя стена дома кривая. И тень слишком синяя. Только не говори, что ты художник, и ты так видишь.

Я уже пожалел, что затронул его. Лучше бы ехал по своим делам, а не стоял и распинался, чем его не устраивает рисунок. Какие-то замечания пропускал мимо ушей, на самые обидные огрызался. Когда он сказал, что картина получается лубочной, терпение лопнуло. Прямо над нами раскинула ветви, покрытые снежными шапками, черёмуха. Я не придумал ничего лучше, как дёрнуть за ветку. И тут же на голову Лиса посыпался снег, припорошил волосы, попал в глаза, засыпался за ворот. Он протёр лицо облачённой в кожаную перчатку рукой и сузил глаза так, что они стали похожи на злобные щёлочки.

— Ну это ты зря сделал, — прошипел он.

В ответ на его угрозу я ухватился за ветку и тряхнул как следует: на Лиса обрушилась целая лавина снега. Пока он не опомнился, я бросился прочь, решив спрятаться в доме. Не успел добежать даже до расчищенной площадки, как Лис меня настиг, набросился сзади, завалил в сугроб и принялся натирать снегом шею и уши. Снег обжигал ледяным холодом, но мне было смешно. Услышав странные хрюкающие и булькающие звуки, Лис слез с меня и рывком перевернул на спину.

— Ты еще смеёшься, скотина долбанутая? Получай за это! — он начал растирать щёки, а я, получив некоторую свободу движений, отчаянно брыкался руками и ногами и ржал.

— Лис, куда делся твой лоск? — давясь смехом и снегом, протарахтел я, уставившись на взъерошенную, раскрасневшуюся физиономию.

— И правда, куда? — изогнул красивую тёмную бровь Лис, приподнимаясь и осматривая себя. На чёрных скинни и тёмно-графитовом коротком пальто густо налипли комья подтаявшего снега. Шарф, с таким старанием повязанный, удручающе болтался бесформенной тряпкой. — Как мне ехать? Ладно, придётся дома сидеть. Переодеваться впадлу, — протянул руку. — Давай поднимайся.

Я ухватился за ладонь, подтянулся и тут же был брошен обратно. Лис заливисто засмеялся, глядя на мои барахтанья.

— Ладно, — подал руку снова. — Я больше не буду. Квиты.

Помог мне подняться, сунул в руки слетевшую во время борьбы вязаную шапочку, предварительно отряхнув, как мог, от снега.

— Манатки свои забери, — кивнул в сторону этюдника. — Я подожду тебя.

До дверей Лис гнал меня шутливыми пинками, продолжая ворчать про испорченное дорогое пальто. Мельком я заметил, что занавески на кухонном окне покачнулись, скрывая чей-то силуэт.

Переодевшись в сухую домашнюю одежду, мы с Лисом собрались согреться чаем. Войдя, я увидел Игорька, сидящего с ногами на табуретке и активно жующего бутерброд. Остановился, серьёзно задумавшись о том, чтобы развернуться и обойтись без чая, но получил ощутимый тычок в спину. Пришлось сквозь зубы поздороваться и усесться к столу. Лис вскипятил воду и разлил по чашкам, используя для заварки один пакетик на двоих. Перенёс чашки на обеденный стол. А я добавил в каждую сахар и размешал, пока Лис готовил бутерброды.

— Какая идиллия! Сейчас блевану, — подал голос Игогоша. — Один чай разливает, другой сахар насыпает. Делите пополам чайный пакетик. Эм, а перепихнуться вы не успели после ваших игрищ на снегу? Или вы скорострелы?

— Что ты несёшь? — Лис поднял на него тяжёлый взгляд.

— Да задолбали вы! Куда ни плюнь, одни пидоры злоебучие. Скоро натуралов в Красную книгу заносить придётся. Думал, хоть ты нормальный, а ты тоже из этих, — он испытующе посмотрел на меня.

— Сам ты пидор, — огрызнулся я.

— Я нет. Ни капли в рот, ни сантиметра в зад. Ты можешь сказать то же самое о себе?

— Да тебе для этого ни в рот, ни в зад не нужно, это в твоём характере, — усмехнулся Лис.

— Шлюшка бордельная, тебя вообще не спрашивают. Я с ним хочу поговорить. Олег, мне понять нужно, как вы ими становитесь. Вам бабы что ли не дают даже самые стрёмные, вот вы друг на друга прыгаете? Или у вас в голове нейронные связи рвутся, и вы путаете с кем нужно сношаться? Вы же просто — ошибка природы.

— А зачем тебе знать? — я нарочито громко отхлебнул чай. — Тоже с бабами проблемы? Решил информацию собрать и переметнуться на сторону зла? Ты лучше в интернете покопайся. На форумах зарегистрируйся, там тебя просветят.

— Да ты совсем гонишь! — вскинулся Игорь. — Я таких как вы убивал бы, если бы не было противно руки марать. Говномесы, бля! С вами одним воздухом дышать противно!

— А на деньги, что твой отец домой приносит, жить не противно? Ничего, что он на говномеса работает? Или деньги не пахнут? — лицо Лиса вытянулось, не ожидал от меня такое услышать. Да я и сам от себя не ожидал. И Игорёк не нашёлся, что ответить, заткнулся, отвернулся к окну.

— Я допил. Пойдем? — Лис решил, что пора нам уйти.

Мы оставили грязные кружки на столе и замершего статуей Игогошу.

— А если он расскажет Астафьеву? — спросил тихо, пока шли по коридору.

— Не расскажет,