Дюймовочка и Великан - Ольга Дашкова

— Извините, папенька.

Не придумала ничего лучше, как слинять на вечернюю молитву. Что Елизавета и сделала, провожаемая взглядами и чувствуя лопатками сверлящий взгляд Великана.

— Да твою же мать. Как же это так, блин?

Лизе было стыдно. Стыдно за то, что она соврала в первый раз, за то, что сейчас устроила какой-то спектакль, за то, что она оказалась несерьезной особой, и неизвестно, что этот мужчина о ней подумает.

А ведь Егор очень нравился ей, даже больше, чем очень. Даже, можно сказать, она была уже в него влюблена, но пока разбираться со своими мыслями и эмоциями было некогда. Каждый раз что-то случалось.

— Я не помешаю вечерней молитве, Елизавета?

От этого голоса даже дрожь прошла по телу. Лиза зажмурилась, сняла с себя платок, взъерошив волосы. Она была на кухне, позади в проходе стоял Егор, и надо было что-то отвечать.

Девушка развернулась, посмотрела на мужчину, уже не пряча взгляд.

— Нет, не помешаете.

— Я тут узнал одну интересную вещь. Оказывается, ты у нас невеста. Так ты недавно убегала от жениха с очередных смотрин, а я нашел тебя в лесу?

— Это неправда. Никакая я не невеста. Кирилла вижу первый раз, это все идея папы.

— Так я не про это, ты невеста Всевышнего, а я, можно сказать, посягнул на святое и лишил его такой прекрасной невесты.

Ответить было нечего. Егор добил ее. Добил жестоко, беспощадно и не жалея. Да и поделом ей. Сама виновата.

— Это долгая история.

— Я никуда не тороплюсь. Ты представляешь, судьба свела нас второй раз — негаданно и нежданно. И как не поверить в нее?

Егор медленно приближался к девушке. Она привлекала его, несмотря на строгое платье в пол, которое идеально облегало стройную фигуру. Даже без макияжа она была прекрасна.

Казалось, она была искренней, но что-то в ней настораживало. Ему хотелось понять ее и узнать правду. Он хотел, чтобы она перестала обманывать и наконец ответила на его вопросы.

Глава 22

— Я не помеша-а-ал? Опаньки, а что здесь происходит? Что за странная мизансцена?

У Тимофея Медведева была одна отличительная черта, точнее, талант. Он везде появлялся не вовремя.

Это произошло и сейчас, как только Хабаров решил прижать Лизу плотнее к себе и наконец поцеловать. Потому что он, стыдно было признаться самому себе в этой слабости, уже чертовски соскучился по ее губам, по их вкусу и стонам, которые она издавала. А ведь они не виделись всего несколько часов.

Руки чесались, член стоял, котелок не варил, хотелось лишь совокупляться, плодиться и размножаться. Такого нейрохирург Хабаров Егор Максимович раньше за собой не замечал.

И вот на кухню в самый кульминационный момент вечерней молитвы заперся его друг.

— Нет, я не понял, как вы это… вы знакомы, Егор? Это и есть та прекрасная белочка, о которой ты мне говорил?

— Ты ему что-то говорил? — Лиза напряглась. Стало даже любопытно, что Великан говорил этому шумному здоровяку, в каких красках описывал их отношения.

Ветрова была уверена, что мужики и есть самые первые сплетники. Они во всем обвиняют женщин, а сами так могут перемыть кости, что клейма будет ставить негде.

Но Хабаров при появлении друга и вопросе Дюймовочки не отстранился ни на сантиметр от нее, только сильнее вжал ее тонкое тело в свое. Лиза задержала дыхание.

Неловко было быть застуканной в такой, можно сказать, интимный и откровенный момент посторонними. Но хорошо, что зашел этот громкий здоровяк, а не мама и уж тем более не папа. Вот тогда никакие молитвы не помогли бы.

— Что за белочка? — Лиза снова задала вопрос и посмотрела на Хабарова.

— А что у тебя за образ девушки из деревни староверов? У тебя костюмированный бал или ты до такой степени не хочешь замуж, что готова уйти в монастырь?

— В монастырь не собиралась. Это всего лишь сценический образ.

— Эй, народ, вы меня слышите? Я, вообще-то, еще здесь нахожусь, и меня послали за водичкой. Где здесь минералка? Пить хочется, умираю. А то там один алкоголь, а мне послезавтра на дежурство.

— Минералка там, под столом, целая упаковка. И отпусти меня, платье помнешь, обо мне черт-те что подумают, словно я молилась не там и не тому.

— Давай сделаем это вместе и в моей постели, — Хабаров прошептал на ухо, чтобы не услышал друг, нежно прикусывая мочку девушки.

По телу Лизы прошла дрожь, она понимала, что ей нравятся пошлые намеки Великана, его объятия, горячее дыхание и даже то, что он был сейчас возбужден.

Но главное было — закончить это представление с переодеванием и вживанием в образ набожной девицы. Если начать переигрывать, папа может не поверить, мама и так не поверила. А после всего вот этого сборища Лизу сто процентов ждет разнос и объяснение.

— Давай я тебя украду, и ты будешь объяснять мне все, что произошло недавно и что происходит сейчас. Ты это будешь делать весь вечер, всю ночь и все утро, так уж и быть, я дам тебе отдохнуть часа два.

— Вообще-то, я все слышу, я еще тут.

— Вообще-то, ты можешь идти на хер, взял водичку, вали, Медведев, не беси меня.

— Грубиян.

Тимофей вышел, громко топая, а затем во дворе дома раздался его раскатистый баритон, прозвучала одна из любимых шуток, после чего он громко рассмеялся.

— У тебя очень интересный друг.

— Даже не думай. Он не поверит в твои сказки.

— О чем ты, я не понимаю, — Лиза кокетливо улыбнулась.

Было как-то так свободно и легко рядом с этим мужчиной. Он вроде бы шутил, а вроде бы и нет. Он не давил, ничего не требовал, а еще был таким сексуальным, что подкашивались ноги.

— Если я расскажу ему, что нашел тебя в лесу в мужской дубленке, в валенках и с Гоголем, то после этого рассказа он даже может обеспечить тебе хорошее место в психиатрическом отделении, в палате с императрицей Екатериной.

— Какой ты благородный. Я вот даже не сомневалась в этом.

— Хотя бы спасибо сказала, неблагодарная.

— Разве я не сказала? Я на смятых простынях твоей постели, в бане и еще в нескольких местах только и делала, что благодарила своего спасителя.

Снова послышались шаги, Ветрова быстро надела на голову платок, туго его затянула, отошла на два шага в сторону и встретилась глазами с отцом.

Виталий Олегович был зол. Полковник полиции в отставке гневался на свою младшую непутевую