В этот раз по-настоящему - Энн Лян

– А говоришь, что у тебя не было отношений, – после паузы небрежным тоном замечает Кэз.

– Ну, не ты один умеешь импровизировать.

Его ухмылка становится еще шире.

– Определенно.

Теперь все должно закончиться: совместное фото, эссе, странная наэлектризованность воздуха. Но когда он возвращает мне гаджет, наши запястья соприкасаются. В ту же секунду все нервные окончания в моем теле воспламеняются, будто по ним чиркнули спичкой, и я замираю, ошеломленная собственной реакцией.

Я ожидаю, что Кэз уберет руку, но вместо этого он скользит вокруг моего запястья своими длинными пальцами. Проводит большим по истертой фенечке.

– Ты всегда ее носишь.

Я киваю. Нервно сглатываю слюну.

– Ага. Я в курсе.

Он ждет, что я расскажу больше, но я сейчас слишком занята: стараюсь вести себя нормально и не думать, насколько мы близко, не замечать, что его рука все еще медленно движется по моей коже и что его касания нежнее и горячее воздуха…

Глава девятая

Однажды я слышала такую фразу: время движется быстрее, когда с ужасом чего-то ждешь, как будто Вселенная вдруг решает проучить тебя.

Авторитетно заявляю: эта теория верна.

Сейчас вечер понедельника, и моя семья собралась вокруг высокой кухонной стойки, на которой расставлены миски нарезанных овощей и лежат светло-коричневые буханки магазинного хлеба.

Поскольку вчера на ужин были домашние пельмени, сегодня мы готовим сэндвичи по особому семейному рецепту, его придумали мы с Ма, еще когда жили в Америке. Это похоже на обычный бутерброд, только мы кладем внутрь оставшуюся начинку для пельменей – свинину и шнитт-лук, – обжарив ее в виде котлет с золотистой корочкой, а затем добавляем маринованную морковь, свежий кориандр и соус чили с красным маслом. Сочетание настолько восхитительное, что иногда Ма в шутку предлагает продать наш рецепт одному из этих модных ресторанов азиатской фьюжн-кухни в центре Лос-Анджелеса.

По крайней мере, я надеюсь, что мама шутит. Никогда не можешь быть уверенным, когда речь о ней и какой-нибудь потенциальной бизнес-идее.

– Ну, как дела в школе? – спрашивает она, отрезая кусочек хлеба и передавая его дальше.

Мы сидим, словно рабочие на фабрике вокруг конвейера: Ма отвечает за нарезку хлеба, Ба за мясные котлеты, а мы с Эмили – за сборку и все остальное.

Внезапный вопрос застает меня врасплох. Еще пару секунд назад Ма в мельчайших деталях рассказывала, как ей пришлось бороться с порожденным Кевином кризисом на фондовом рынке. Судя по всему, она провела небольшое расследование, сопоставила факты, вышла на сына главы компании-клиента («очень вежливый молодой человек, и к нему легко найти подход, надеюсь, однажды он возглавит фирму») и сгладила всю эту ситуацию.

– Впрочем, все как всегда, – говорит Эмили, реагируя гораздо быстрее меня, затем бросает многозначительный взгляд в мою сторону. – А как у тебя дела, Цзе? Что… новенького?

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки.

Вот мой главный страх: рассказать маме, папе и сестре, что я встречаюсь с Кэзом Сонгом. И хоть договоренности соблюдены и я уже купила Эмили ровно столько коробочек «Поки», сколько она хотела, я знаю: никакой – съедобный или любой другой – подкуп не поможет, поползут слухи, и новость о моих отношениях достигнет и моей семьи. Блог уже вырос на пару тысяч подписчиков после поста с нашей прогулки: «Давай отменим все дела ради этого поцелуя в парке». Еще два фото в разделе «Любовь и отношения» будут опубликованы на следующей неделе, подписи к ним ироничные: «Любовь либо есть, либо ее нет» и «Как не опозориться на первом свидании».

Итак, раз уж Ма и Ба все равно узнают, пусть лучше они услышат эту историю от меня, а не прочитают сопливый пост, гуляющий по всему интернету, или им перескажет его содержание одна из наших многочисленных тетушек, листающих желтушные статьи на «ВиЧат» [11].

Круто бы признаться им прямо сейчас! В теории.

А на практике я так нервничаю, что все время роняю маринованную морковку.

– Да, как дела в школе, Элиза? – спрашивает Ма еще раз, поворачиваясь ко мне. Перед тем, как мы начали готовить, она стерла макияж, остатки теней утяжеляют ее взгляд, так что она кажется суровее обычного. – Ты уже подружилась с кем-нибудь?

Маму явно слишком заботит моя популярность в школе, но, если не брать это в расчет, такое начало разговора мне даже на руку. Возможно, я даже смогу обернуть все в свою пользу. Ведь формально парень – кто-то вроде друга, так? Просто с бонусами в виде прикосновений…

Я прочищаю горло. Пытаюсь отмахнуться от назойливых «хватит-лезть-в-мою-жизнь» мыслей.

– Я… эм-м… Ага. Думаю, что да.

– Ты думаешь, что завела друга? – Ма озадаченно хмурит брови.

– Я думаю, его можно считать другом, – уточняю я, уже ощущая, как жар приливает к моей коже. – Смотря… смотря что ты подразумеваешь под словом «друг».

Что-то в голосе, наверно, выдает меня: все поднимают глаза. Мама хмурится еще сильнее. Ба выглядит просто удивленным и немного растерянным, хотя возможно, это потому, что он в процессе создания новой поэмы.

Прямо сейчас меня спасает только одно: в нашей семье свидания никогда не были под запретом.

Удивительно, но строгость моих родителей распространяется лишь на некоторые вещи. Например, они будут в ужасе, если я выйду на улицу в майке, из-под которой видно бретельку лифчика, или если лягу спать с мокрыми волосами. Но они не будут против, если в старших классах я начну встречаться с парнем, – они, наоборот, поддержат мое желание, потому что это «опыт, который пригодится мне в будущем».

Знаю, логика моих родителей непостижима для многих людей. Мои друзья из прошлых школ всегда удивлялись, почему я могу устраивать ночевки у себя, но почти никогда не остаюсь у них, или почему мне запрещено притрагиваться к телефону во время ужина с семьей. Многие были в шоке уже от того, что мы вообще ужинаем все вместе, а не перекусываем чем-то на ходу между учебой или работой.

Но, если честно, я не против. Может, правила нашей семьи кому-то и покажутся бредовыми, но для нас с сестрой они важны.

К тому же из этих, пусть и весьма специфических, правил следует, что родители все равно будут на моей стороне, что бы я дальше ни сказала.

– Ты хочешь рассказать нам о мальчике? – медленно, даже нерешительно спрашивает Ма, как будто неправильно заданный вопрос может меня спугнуть. Хотя сомневаюсь, что правильная формулировка для такого вопроса вообще