В этот раз по-настоящему - Энн Лян

Анализ этой небольшой компании занимает у меня всего пару минут: множество школ и годы тихого наблюдения за одноклассниками отточили мое мастерство.

Хоть Эмили с одноклассницами и стоят в одном кругу, среди них явно есть лидер – самая миловидная, в бандане в горошек и с самым громким, писклявым смехом: она то и дело возмущенно окликает кого-нибудь по имени, раздает команды и даже выхватывает волан у поймавшей его девочки, не сказав спасибо.

А сестра, осознаю я с легким беспокойством, где-то в самом низу этой иерархии. Кажется, никто из девчонок даже не думает пасовать волан в ее сторону, а когда ей все же удается пнуть его, ободрения звучат не слишком громко.

Я чувствую, что хмурюсь. Так быть не должно. Эмили всегда была «душой компании», она быстро располагает к себе людей и легко адаптируется – не то что я.

Кажется, все эти переезды дались ей тяжелее, чем я думала. А может, дело вовсе не в ней, и у трудностей в этой школе есть конкретная причина?

– Это твоя сестра? – Голос Кэза пробивается сквозь мои мысли, рукой он показывает прямо на Эмили.

Я изумленно поворачиваюсь к нему.

– Ага. Как ты узнал?

Он пожимает плечами.

– Вы с ней похожи.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, – настолько абсурдно звучат его слова. Мне, в отличие от Эмили, не досталось аккуратных, утонченных черт лица, блестящих волос и бархатистой кожи. Я похожа на отца, но совсем немного, в остальном мое лицо – набор случайных, резких штрихов и округлых линий, словно его рисовали в большой спешке. – Ты, наверное, первый человек на Земле, который это сказал.

– Улыбка, – говорит он, бросая взгляд на меня. – Вы улыбаетесь одинаково.

Прежде чем я успеваю ответить хоть что-то, Эмили замечает меня.

– Цзе! Цзе! – Она выскакивает из круга и бежит через весь двор, резко затормозив буквально в паре сантиметров от моего живота. Черные косички летят вперед, и вот она уже смотрит на меня снизу вверх, сияющая и запыхавшаяся.

Но тут она замечает Кэза и замирает на месте, затаив дыхание.

– Привет, – здоровается Кэз.

Глаза Эмили раскрыты так широко, что она похожа на аниме-персонажа.

– Ты… Кэз Сонг? – спрашивает она тихим голосом. – Парень моей сестры?

– Ага. – Он слегка наклоняется, чтобы быть с ней лицом к лицу. Улыбается. Это не та натянутая улыбочка, которую он демонстрирует фанатам или одноклассникам, сейчас она искренняя, добрая. – Он самый.

– Охренеть, – шепчет моя девятилетняя сестра.

Я сильно толкаю ее в плечо локтем:

– Эй, следи за языком!

– Извини, – говорит она, но в голосе нет ни капли раскаяния. – Я хотела сказать обалдеть. Правда-правда!

– Ну-ну, – бубню я.

Улыбка Кэза становится шире, настолько, что видны ямочки на щеках, и Эмили почти тает. Вообще-то, при обычных обстоятельствах это должно льстить: каждая девушка хочет, чтобы ее парень нравился ее семье. Но все, что я чувствую, – слабый укол тревоги. Чем сильнее Эмили привяжется к Кэзу, тем больнее будет, когда наши с ним шестимесячные отношения подойдут к концу.

К счастью, этот разговор, лишний раз намекающий на грандиозность грядущей катастрофы, прерывается ее подружками…

– Эмили! Скорей!

– Эй, ну что ты возишься?

– Играешь или нет? Вообще-то, мы можем продолжить и без тебя. – Это их лидерша. Она скрестила руки на груди, нетерпеливо постукивая ногой по асфальту, моментально вызывая у меня прилив неприязни.

– Я… вернусь через минутку! – кричит Эмили в ответ, затем поворачивается к нам, глядя большими щенячьими глазами. – Может, присоединитесь к нам, ребята?

Я ожидаю, что Кэз вежливо извинится и уйдет, сославшись на то, что ему нужно делать домашку, но вместо этого он кивает и широко ухмыляется.

– Конечно.

Эмили визжит и высоко вскидывает свои худые руки над головой – именно так выглядят люди на фото по запросу в поисковике «счастливый» или «торжествующий».

– Правда?

– Ага, правда-правда.

Я смотрю на Кэза через плечо Эмили, решая, как поступить. Он лишь улыбается мне в ответ. Какого черта он задумал? Мы договорились не втягивать в это наши семьи, и я представить не могу, в чем выгода для него в этой ситуации. Неужели он так хочет казаться идеальным парнем? Или он просто привык постоянно развлекать, выделываться, впечатлять?

– Что ж, идите, – говорю я, отступая к стене здания; книги все еще крепко прижаты к моему телу, словно щит. – Я просто посмотрю.

Эмили надувается.

– Ты не идешь?

– Я… не думаю, что это хорошая идея.

– Разумеется, это хорошая идея. – Теперь улыбка у Кэза хулиганская, озорная. Он приглашающе протягивает руку, и мне приходит в голову внезапная мысль: может, он просто хочет увидеть, как я выставлю себя дурой? – Да ладно тебе. Что может быть лучше, чем пинать штуковину, склеенную из перьев?

Я отступаю еще на шаг назад, моя пятка ударяется о прохладный кирпич.

– Нет-нет. Нет, у меня, вообще-то, аллергия на…

– На что, на веселье? – спрашивает Кэз, и Эмили хихикает.

– На физические нагрузки, – поправляю я.

«А еще на то, чтобы позориться перед толпой людей. Без разницы, сколько им лет».

– Ты называешь ти цзяньцзы физическими нагрузками? – Кэз встряхивает головой, будто я только что сморозила глупость. – Элиза, я видел, как волан без труда пинают восьмидесятилетние бабушки. По-моему, ты справишься.

Эмили бурно кивает и обращает свои темные, умоляющие глаза на меня. Всегда ненавидела этот щенячий взгляд. Ненавидела потому, что он такой действенный. Благодаря ему сестре всегда удается заставить меня говорить и делать то, о чем я потом буду жалеть…

Например, согласиться сыграть в ти цзяньцзы.

Девочки впадают в краткое, ошеломленное молчание, когда мы с Кэзом входим в их круг, хотя подозреваю, что это молчание больше адресовано ему. Я представляю, как вижу его их глазами – этого знаменитого актера, который появился без предупреждения, словно этакий сказочный принц: высокий, обаятельный и очень красивый. Улыбаясь одной только Эмили и едва замечая остальных, он говорит: «Спасибо, что пригласила меня, Эм» и подмигивает так, словно они лучшие друзья.

Каковы бы ни были его мотивы, глядя на них, я чувствую, как неожиданный прилив тепла наполняет грудь, распахивая настежь все запертые окна внутри меня.

Но вскоре следом за ним подкрадывается сомнение. Дружба с родной сестрой – территория спорная. Как бы упорно я ни старалась контролировать наш уговор и придерживаться плана, подобные вещи могут все бесповоротно запутать.

– Ты первый, – инструктирует Кэза девчонка с банданой в горошек, уперев руки в бока и сурово глядя снизу вверх. У нее высокий, звонкий голос той, которая привыкла добиваться своего, но когда Кэз