Ненавижу? Хочу! или Кое-что о мачо - Маша Царева

– Ты такой красивый, Наташа. Мы жениться. Да? Нэ?

– Нэ, нэ, – отвечала счастливая Наташа.

– Ты переезжать на Кипр. Такой хороший климат. У нас быть красивые и здоровые дети. Сагапо. Я тебя люблю.

Если еще пару часов назад Лерку спросили бы – как бы ты поступила, если бы застала своего мужчину в постели с другой? – она бы не задумываясь ответила бы: «Я бы сначала вылила ему на задницу ведро ледяной воды, чтобы остудить пыл любовничка, потом вышвырнула бы наглую девку в окно, а потом… потом, наверное, заколола бы подонка перочинным ножиком!»

Но в действительности Лерка только и была способна, что тихо ахнуть и прижаться спиной к дверному косяку. В глазах вдруг потемнело, и Лера испугалась – как бы в обморок не грохнуться.

Блондинка обернулась к двери и наконец заметила Леру. Что самое ужасное, она не испугалась и не смутилась. Эта малолетняя нахалка добродушно улыбнулась и елейным голоском поинтересовалась:

– А вы, должно быть, мама Паникоса? Рада с вами познакомиться, меня зовут Наташа.

Добравшись до слова «Наташа», Лерка снова захлебнулась в рыданиях. Я приобняла ее за плечи, предварительно отобрав у нее очередную сигарету.

– Лера… Это ужасно. Но, если честно, у него же на роже было написано, что это за тип. О красных плавках я вообще промолчу. Порядочные мужчины не носят красные трусики-стринг.

– Наташа! – явно не слыша меня, воскликнула Лерка. – Мало того, что эта дрянь лет на двенадцать моложе меня, так она еще и русская! А он-то, а он… Он говорил ей то же самое, что и мне. Слово в слово. Про климат, про здоровых и красивых детей. – Ее голос задрожал.

– Лера, но все же знают, что нельзя серьезно относиться к курортным романам. Твой Паникос вырос на Кипре, сюда каждое лето приезжают толпы красивых туристок, и всем хочется экзотики. А он как раз эта экзотика и есть. Представляешь, в среднем каждые две недели здесь полностью меняется ассортимент туристок. Если в каждом заезде у него с кем-то из них роман, то это получается, – я ненадолго задумалась, – получается двенадцать романов в год. Если считать, что сезон начинается в апреле и заканчивается в начале октября. То есть, если он ведет сексуальную жизнь лет с шестнадцати…

– Опять ты со своей статистикой! Лучше замолчи, и без тебя тошно.

Я послушно умолкла, но в уме продолжила неутешительные подсчеты. Паникосу на вид лет тридцать. Выходит, у него было примерно… сто шестьдесят восемь курортных романов! Нехило.

– Подумать только, она так и сказала – вы его мать? Я что, похожа на мать этого ублюдка?!

– Начнем с того, что ты вообще не похожа на мать, – успокоила ее я, – где ты видела мать, накачивающуюся джин-тоником в полдень? И потом, у вас с Паникосом нет ничего общего. Он брюнет, ты блондинка. Я думаю, она специально хотела тебя разозлить.

– И ей это удалось!.. Кто бы знал, как же я его ненавижу! И ее тоже.

– Она-то тут при чем? – вздохнула я. – Скорее всего, он ее точно так же обманывает… В этом парадокс женского характера. Обнаружив измену, мы начинаем ненавидеть другую женщину и продолжаем любить изменника.

– Сашка… Что мне делать, а? – Лера ловким щелчком отправила сигарету в унитаз.

– Правило первое. Не упоминать имя подонка. Правило второе. Не подавать виду, что ты расстроилась. Правило третье. Прекратить наконец курить. И правило четвертое… Лер, пойдем на пляж. Хоть загорим немножко перед отъездом!

* * *

Тебе не везет в любви. Может ли быть что-то хуже этого? Вот вам мое авторитетное мнение – может. Хуже – это когда в любви не везет твоей ближайшей подружке. И вместо того чтобы наслаждаться прелестями пляжного отдыха, ты вынуждена целыми днями выслушивать ее тоскливое нытье. Твоя подружка то и дело принимается рыдать, а твоя роль состоит в том, чтобы вовремя вкладывать в ее руки одноразовые носовые платки.

– Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу, – с настойчивостью попугая-олигофрена уныло повторяла Лерка.

– Да брось ты, – в сотый, раз сказала я.

Мы лежали на пляже на огромном полосатом полотенце, подставив лица приветливому майскому солнцу. Я то и дело поглядывала на часы – у меня была назначена встреча с Майклом Рикманом, о чем Лере узнать еще только предстояло. А я даже не знала, как бы поделикатнее ей об этом рассказать.

– Кашеварова, давай уйдем в монастырь!

– Если только в мужской. Прекрати изводить себя, Лерка. Я тут как раз хотела тебе сказать…

– Тебе легко говорить! – перебила она. – Но я больше и близко ни к одному мужику не подойду. Вообще! Все, хватит. Лучше вибратор купить и успокоиться.

– Но вибратор не поцелует тебя перед сном и не подарит новые туфельки, – слабо улыбнулась я.

– Ну и наплевать… Слушай, а может быть, станем лесбиянками?

– Ну уж нет, – испуганно рассмеялась я, – это без меня. Кстати, у меня есть одна подруга, Лида, она лесбиянка. И она утверждает, что найти порядочную женщину так же непросто, как и найти порядочного мужчину.

– А я-то думала, что хоть у них все по-человечески, – вздохнула Лера, – слушай, а почему ты все время смотришь на часы?

– Да я давно собиралась тебе рассказать… – замялась я. – Тут один человек предложил мне встретиться…

– Ты имеешь в виду, должно быть, этого Майкла Рикмана? – прищурилась Лера.

– Ну да, – пришлось признаться мне, – мы хотели съездить в Пафос. Хочешь, поехали с нами?

– Судя по тому, какая кислая у тебя физиономия, предложение неискренне. Ладно, ступай. Занимайся любовью, веселись. Но не забывай, что у тебя есть подружка, у которой только что разбилась единственная мечта.

– Я сейчас начну злиться! Нельзя же быть такой эгоисткой. Между прочим, в прошлый наш приезд плохо было мне. И это не мешало тебе развлекаться с Паникосом.

– Только не произноси при мне этого имени! – Лера прижала ладони к ушам. Лак на ее ногтях облупился. – Я его ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Вот так мы и провели остаток кипрского мини-отпуска. Пару раз я улучила время для болезненно коротких свиданий с Майклом Рикманом.

Естественно, я все ему рассказала о гнусной выходке Паникоса. Покачав головой, Рикман вздохнул и сказал, что Паникос никогда не был однолюбом. «Нехорошо так говорить о своем друге, Саша, – немного смутившись, оговорился он, – но сложно хранить верность одной женщине, если ты живешь на Кипре. Представляешь, каждую неделю сюда приезжают сотни смазливых блондиночек со всех уголков земного шара! Мужчина чувствует себя ребенком в конфетной лавке».

Я передала его поэтичное сравнение Лерке.

«Я больше никогда в жизни не буду есть конфет! – заявила она. – И больше никогда в жизни не буду спать с мужчинами!»

В аэропорт нас отвез Майкл Рикман. Машина у него была не по статусу скромная – впрочем, наверное, арендованная. Всю дорогу мы молчали. Мне казалось, что я просто не имею права вести себя как счастливая женщина, когда мою самую лучшую подругу гложет свинцовая тоска. Это будет просто неэтично. Да и могла ли я называться счастливой? Да, я провела несколько замечательных дней с мужчиной, который при иных обстоятельствах мог бы и обрести статус любимого и единственного. Но так уж случилось, что слишком много километров разделяет нас, чтобы мы могли воспринимать друг друга всерьез.