Жених с испорченной биографией - Лана Одарий

– Нет. Я же сказал сегодня, что у меня серьёзные намеренья… Пойдём перед ужином погуляем в саду.

Ричард, не дожидаясь согласия девушки, взял её за руку и потащил за собой.

– Кстати, ваша мама рассказывала о вас много чего интересного!

– Надеюсь, не каким я был очаровательным младенцем с розовой попкой? – шутливо усмехнулся Ричард.

– Ах! Как смешно! Не делайте себе больную голову. Столь интимные подробности она опустила.

– Ника, поражаюсь вашей язвительности.

– Не впечатляйтесь. На меня иногда находит. Мама говорит, сие у меня от родного папеньки. По наследству перешло. Дурные гены. Так что задумайтесь! Но не будем отвлекаться на темы генетики… Оказывается, вы были по уши влюблены в одну милейшую особу по имени Милица.

– И что с того? – настроение Ричарда тут же испортилось, он хмуро свёл брови. Упоминание о любви к легкомысленной особе, которую он ещё вчера под действием приворота считал совершенством, оказалось не из приятных. – Вы тоже были влюблены в Инвара.

– А… Может… Я и сейчас в него влюблена! Откуда вам известно о моих чувствах?

От услышанного Ричард на секунду остановился и ревниво взглянул на девушку. На губах Вероники играла ехидная улыбка, голубые глаза хитро блестели, словно она искала повод вывести его из себя, в очередной раз привести в бешенство.

– Именно поэтому ты заехала ему в пах коленом? От великой любви? – усмехнулся Ричард. – Ври дальше.

От вывода Ричарда Вероника нахмурилась. Как бы ей не был неприятен герцог, сейчас он был абсолютно прав. После последней встречи с Инваром и того, как он запросто подарил её герцогу, как какую-то неодушевлённую игрушку, никому не нужную вещь, никаких других чувств, кроме ненависти, бывший возлюбленный не вызывал. Говорить дальше, как сильно она любит Инвара ради того, чтобы позлить герцога, больше не имело смысла. Не проронив ни слова, они вышли из замка в сад. Теплый летний вечер был наполнен тишиной и спокойствием. Цветущие вдоль дорожек розы источали нежный аромат. Вероника медленно шла по дорожке, любуясь розами. Какие-то незнакомые ей вечерние бабочки со светящимися брюшками перелетали с цветка на цветок. Ричард шёл рядом, положа свою забинтованную ладонь на талию Вероники. В какой-то момент она подняла глаза на своего спутника. Сегодня герцог старался держать ровно спину, от чего оказался почти на голову выше Вероники и с широкими плечами. Впервые она увидела его профиль и с удивлением для самой себя отметила, что у ненавистного мужчины, помимо приятного голоса, привлекательные черты лица.

– Что такое? – словно прочитав её мысли, он повернулся к ней лицом и посильнее привлёк к себе.

– Ничего. На бабочек засмотрелась, – тут же соврала Вероника.

Ричард продолжал обнимать её, лицо мужчины на мгновение прижалось к её волосам. Он склонился ниже и втянул запах её кожи. Губы нежно прикоснулись к шее, прошлись дорожкой поцелуев по обнажённому плечу. Внутри Вероники всё сжалось.

– Пожалуйста, не надо, – отстранилась она.

– Я тебе до такой степени противен?

– Давайте чётко расставим границы! Никакой лирики! Никаких поцелуев! Я понимаю, что нужна вам для удовлетворения ваших физиологических потребностей! Поэтому делаем как вчера. Быстренько перепихнулись и разбежались!

– Ты сама веришь в то, что говоришь? Меня уже, как ты выражаешься, быстренько перепихнулись, не устраивает.

– Какие высокие материи у каторжан! – съязвила Вероника.

– Рот закрой! – достаточно резко ответил Ричард, задетый за живое упоминанием о том, что хотелось поскорее забыть, как страшный сон: недавней каторге. – Других тем у красивой девушки нет для разговора?

– От чего же… Куча тем…

– Предлагай! Хоть одну!

– Стихи!

– Давай! – по тону герцога было не сложно догадаться, насколько он зол.

– В поле трактор дыр-дыр-дыр. Кто за что, а мы за мир, – на одном дыхании протараторила Вероника.

– Не катит. Думаешь, с дебилом общаешься?

– Можно о живописи поговорить… Кстати, а чей это портрет в кабинете вашей мамы?

– Какой портрет? – Ричард на мгновение замер на месте. На смену злости пришло удивление. Он растерянно взглянул на Веронику, не зная, что ответить. Вероника в свою очередь в упор смотрела на Ричарда, наблюдая за его реакцией.

– У вашей мамы над камином висит большой мужской портрет. Такой вот… почти на полстены, в массивной золочёной раме.

– А… Точно… Припоминаю, – Ричард решил, что будет правильным не признаваться, что это он. Вспомнилось, как мать тщательно выбирала место для написания портрета, как укладывали его тогда ещё длинные волосы, служанки наглаживали его одежду, мучительное позирование художнику часами и восторженные оханья матери, насколько красив её сын. Сейчас ему вдруг захотелось увидеть реакцию Вероники на него, каким он был в прошлой жизни. – Есть такое. Ты у матери ничего о нём не спрашивала?

– Я как-то не подумала… Так и кто тот красивый блондин?

– Не знаю, – не моргнув глазом, соврал Ричард. – Мать картину на рынке купила, чтобы пятно на стене прикрыть… Там рама дорогая. Антиквариат, короче. А что ты так заинтересовалась? Мужчина понравился? Или такую же книжку почитать захотела?

– Книжки я читать не люблю. Некогда нам… не аристократам… тупиковой ветви эволюции. Да и мозги наукой засорять тоже не наше плебейское дело. А вот мужчина ничего. Очень даже красивый. Я бы с таким с удовольствием целовалась где-нибудь вечерком при Луне, – Вероника на ходу придумала очередной повод позлить Ричарда. Не услышав ничего в ответ, хитро прищурившись и придав томность голосу, она продолжила. – Мне кажется, это так романтично, когда ты сидишь где-нибудь в саду, вокруг стрекочут цикады, над головой мерцают звёзды, рассекают космическое пространство метеориты и прямо перед твоими глазами сияет огромная Луна. А тебя в это время обнимает вот такой вот блондин. Тянется ко мне своими коралловыми губами и с придыханием шепчет.

– Я люблю тебя, – вместо неё закончил Ричард.

– Точняк! Вот именно так и шепчет!

– Ника, вот ты смешная! Будут тебе ночи при Луне с блондином. Только ответь мне, какого чёрта ты довела до истерики госпожу Вурделик? А педагог вокала в категоричной форме отказался заниматься с тобой. Бедного парня перекосило, когда я заговорил о возможности продолжения занятий.

– Как так? – наигранно удивилась Вероника. Для большего эффекта убедительности она приложила правую руку к груди и часто заморгала длинными густыми ресницами. – Неужели? Я останусь без музыкального образования? Высший свет не перенесёт такого горя!

– Вот ты язва! Можешь не повторять, что сие у тебя от папеньки, – засмеялся Ричард и снова прижал к себе Веронику. Его серые глаза смотрели на неё с нежностью. – Ника, ты очень сильно отличаешься от девушек, с которыми я привык общаться. У тебя живой ум. Нет наигранной манерности. За