Как приручить холостяка - Аня Истомина

свой стол, достаю из сумочки акт и смотрю на подпись Кирилла Сергеевича. Короткая размашистая то ли “Д”, то ли восьмерка. – Подскажите, а документы с подписи уже возвращали? Или я еще успею подкинуть акт?

– А вы сходите к секретарю, – подсказывает мне милая девушка с рыжими волосами. – Она всегда раньше приходит.

– Спасибо, – встаю и выхожу из кабинета, заглядываю в приемную к секретарю и наблюдаю, как она мило щебечет с нашим начальником, но замолкает, заметив меня.

– Вы что-то хотели? – разворачивается, взмахнув своими светлыми кудрями, и направляется в мою сторону.

– Да, я не успела в пятницу привезти акт проверки, – шагаю к ней навстречу. – Вот, решила сейчас занести.

– Давайте, – с улыбкой кивает она, протягивая руку.

– Подожди, подожди, – обгоняет ее начальник и забирает бумагу первым, быстро пробегает по ней глазами, а потом поднимает на меня тяжелый взгляд, и у меня внутри зарождается какое-то нехорошее предчувствие. – Елена Александровна, кажется, да?

Не думаю, что он вот так слету помнит имена всех новых сотрудников и от этого становится не по себе еще сильнее. Но я киваю, конечно же.

– Пройдемте в мой кабинет.

– Присаживайтесь, – кивает начальник на кресло за своим столом и садится напротив. Смотрит на меня, но молчит, лишь тяжело вздохнув.

– Я так понимаю, что-то случилось? – аккуратно начинаю разговор первой.

– Вы понимаете, что это отписка? – усмехается он, показав мне мой акт.

– Почему же? – приподнимаю бровь, а у самой все холодеет внутри. – Прекрасная травматология, четко организованная работа. Да, есть нюансы, я указала их в пояснении.

– Нам придется проверить ваши выводы и, если они не соответствуют действительности, то мне придется вас уволить. – при этих словах у меня учащается пульс и сердце начинает протяжно бухать об ребра, потому что ладно я себя подставила, но я невольно и Кирилла Сергеевича подставила под очередную проверку. Только я не понимаю, с чего вдруг такое внимательное отношение к моей персоне. – Правда, если вы не хотите иметь некрасивую запись в трудовой, то имеете право написать по собственному, ведь вы на испытательном сроке, а я... закрою глаза на вашу некомпетентность. Все мы ошибаемся иногда.

То есть, если я уволюсь, то ни в чем неповинная травматология не пострадает?

Смотрю на мужчину и до меня, кажется, начинает доходить. Мозг отказывается верить в человеческую подлость, но об этом я посокрушаюсь позже, а пока надо разобраться с насущной проблемой.

– Значит, это предлог? – усмехаюсь.

– О чем вы? – хмурится начальник, но я прекрасно вижу по его глазам, что попала куда-то близко к цели. У Паши есть много знакомств и связей, которыми он никогда не брезговал пользоваться.

– Ни о чем, – улыбаюсь и беру пустой лист бумаги. – Дайте ручку, пожалуйста.

28. Фаворит

Вообще, мне хотелось по примеру Кирилла Сергеевича крупными буквами написать на листе короткое и емкое слово из трех букв и пихнуть под нос своему начальнику, а потом посмотреть на его вытягивающееся от удивления лицо, но: первое – не факт, что это не приказ свыше, второе – мне здесь не нравится. Вот не нравится и все.

Я не хочу ездить по больницам и искать, за что можно натянуть таких, как Добрынский. Брать взятки я не умею, впрочем, как и закрывать глаза на косяки без веской причины. То есть, я буду в постоянном конфликте с собой. Надо оно мне? Мало я понервничала за последнее время? Может, пожалеть себя надо?

Паше я, конечно, спасибо сказать не смогу, но все же сейчас воспринимаю его подлый поступок как возможность подумать. Ведь я хочу уйти в декрет. Нужно найти что-то поспокойнее, чтобы после выхода из него можно было без угрызений совести уходить на больничные, а не сидеть ночами над отчетами и не ночевать на проверках.

Поэтому я написала заявление на увольнение с сегодняшнего дня. И начальник мне его согласовал. Попрощавшись с коллегами, я собрала свои немногочисленные вещи и, облегченно выдохнув, ушла.

Не знаю, кем и куда я устроюсь, но сейчас я даже об этом не думаю. Просто иду к метро в состоянии какой-то внезапной эйфории и улыбаюсь. Раньше мне хотелось назло бывшему забраться повыше и что-то там доказать. Кому? Зачем? Стоит ли этот, как сказал Кирилл Сергеевич, “комочек тестостерона” таких усилий?

Да он недостоин даже самой короткой мысли о нем. Единственное, что заставляет меня сейчас о нем думать – это то, что он может начать с периодической регулярностью мне палки в колеса вставлять пока я вообще не брошу медицину и не уйду в какую-то совершенно другую отрасль.

Поэтому, если я хочу и дальше работать по специальности, нужно срочно что-то решать с беременностью и устраиваться. Беременную-то никто не уволит. Хоть Паша об этом попросит, хоть сам министр.

В клинику репродукции мне назначено на вечер, поэтому я возвращаюсь домой и первым делом ложусь спать – вчера из-за неожиданного свидания и переделки акта легла очень поздно, глаза слипаются.

Кирилл Сергеевич, увы, так ничего и не ответил, и у меня появилось ощущение, что, как только я подписала эту злосчастную бумажку, то просто перестала для него существовать.

Это грустно, потому что в какой-то момент мне показалось, что его интерес ко мне искренний. И я сейчас понимаю, что так привязалась к Добрынскому, что отвыкать от его присутствия в моей жизни мне, возможно, будет даже сложнее, чем от присутствия Паши. Три дня против нескольких лет – поразительно!

Проснувшись от звонка телефона, подскакиваю, увидев номер Кирилла Сергеевича.

– Да, – выдыхаю с какой-то щенячьей радостью, отчего сама на себя глаза закатываю.

– Елена Александровна, здравствуй, – раздается такой до невозможности родной бас Добрынского из динамика, что я аж начинаю улыбаться непроизвольно. – Машину починили. Сейчас тебе позвонят и подгонят, куда скажешь. Я на смене – не смогу подъехать, поэтому посмотри там сама, все ли тебя устраивает. Если будут какие претензии – звони.

– А, – растерянно прекращаю улыбаться и усмехаюсь грустно. – Да какие претензии? Спасибо.

– У тебя все нормально? – видимо, уловив мою интонацию, уточняет Кирилл Сергеевич.

– Все отлично просто. – заверяю мужчину.

– … Ну смотри. – вздыхает он, немного