Власть и Крах - Дж. Д. Эванс

когда группа приблизилась к ней. Цепи заключенного звенели о каменные плиты при каждом шаге. Торговцы и купцы расступились, сместившись по сторонам зала, дав охранникам и заключенному достаточно места. Нелепая процессия остановилась перед Принцессой-султан. Макрам мельком увидел сенешаля Великого Визиря, когда тот прокрался в зал, огибая стену, позади собравшихся членов гильдии.

— Почему этот человек здесь? — спросила Принцесса-султан, в её глазах вспыхнул гнев.

Макрам почувствовал едва заметное изменение в воздухе вокруг себя — нить магии, которую она использовала, чтобы придать своему голосу громкость. Это произвело желаемый эффект, заставив собравшихся замолчать.

Великий Визирь подошёл к Принцессе-султан и, наклонившись к ней, что-то прошептал. Она медленно повернула голову и наклонила её, чтобы посмотреть на него, когда он выпрямился рядом с ней. Он благожелательно улыбнулся ей, глядя на неё сверху вниз, и она ответила ему злобным взглядом. Воздух снова изменился, и Макрам мог поклясться, что завитки её волос шевельнулись на ветру, которого он не почувствовал. Некоторые из людей зашевелились, несколько раз были произнесены имена и слова «убиты и разграблены». Султанша внимательно посмотрела на человека, который возглавлял группу охранников и привёл заключенного.

— Это не трибунал, капитан Аккас. Верните этого человека в Утёсы, — сказала Принцесса-султан, и по тому, как она посмотрела на него, Макрам заподозрил, что ему недолго быть капитаном.

— Его подняли с Утёсов прошлой ночью, Эфендим. Мне сказали, что это было по приказу Султана, что вы решили отказаться от судебного разбирательства.

Ярость вспыхнула в её глазах и была унесена прочь холодом, который овладел её лицом. Она подняла руки с колен и, положив их на подлокотники кресла, сжала пальцами дерево. Рядом с ней Великий Визирь дважды постучал своим посохом по помосту.

— Я вижу, произошла некоторая путаница, — объявил он в зал.

Человек в цепях начал смеяться. Смех доносился прерывистыми рывками, на высокой ноте, действуя Макраму на нервы и превращая его магию в водоворот дыма и чернил. Ему казалось, что он чувствует безумие в голове этого человека, но это была всего лишь его магия, чувствующая разложение.

— Я хочу признаться, — скандировал заключенный, — Я сделаю это за ваши руки на мне.

Зал взорвался болтовней, и, к её чести, Принцесса-султан проигнорировала подлость мужчины. Даже у Макрама по коже поползли мурашки от этого тона и предложения, и ему пришлось подавить желание шагнуть вперёд в каком-то ошибочном чувстве, что он должен вмешаться от её имени. Неужели Великий Визирь послал своего сенешаля, чтобы привести этого человека? Выбор времени был подозрительным, и Макрам не мог понять, что Визирь надеялся получить от такого поступка.

Тарек проснулся и встал рядом с ним.

— Кто вам сказал, что Султан приказал привести этого человека во дворец? — Принцесса-султан проигнорировала Великого Визиря и обратилась к капитану.

— Послание, — неуверенно ответил он.

Его люди переминались с ноги на ногу, переглядываясь.

— Подайте его мне, — суровый тон Султанши и отрывистая речь наводили на мысль о подавленном гневе.

Макрам скрестил руки на груди. Присутствие этого человека в комнате ощущалось как просачивание яда в бассейн его магии, и он сомневался, что сможет вынести столь близкое нахождение с ним. Как она это переносила? Даже Великий Визирь, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке.

— Оно в моём кабинете, — ответил капитан.

Заключенный хихикнул.

— Ты им не нравишься, принцесса. Но нравишься мне. Если тебе нужен мой разум, ты можешь его получить.

Он наклонил голову, как будто собирался броситься на неё. Один из охранников сильно дёрнул его за цепи, чтобы остановить, и он взвизгнул.

— Прекратить, — приказала она. — Верните этого человека в Утёсы и принесите мне приказ, который вы получили. На будущее, капитан, ни я, ни Султан никогда не просим привести пленника во дворец во время аудиенции. Вы меня понимаете?

— Да, Принцесса-султан, — капитан Аккас поклонился.

— Подождите, — Великий Визирь выступил вперёд из-за возвышения. — Эфендим. Ещё мгновение вашего времени, и это мерзкое существо больше никогда не побеспокоит наших граждан. Подумайте о том, какое утешение это дало бы им, — он указал на собравшихся мужчин и женщин, — увидеть, как правосудие свершается прямо у них на глазах.

— Я не вынесу приговор человеку без суда и, конечно же, не для развлечения публики, — свирепо сказала она, глядя на Великого Визиря.

— Он убийца! — крикнул кто-то рядом с Макрамом, и он покосился в сторону.

Настроение в зале пошатнулось, приобретая оттенок разъярённой толпы. Выражения лиц, которые до прибытия заключенного были скучающими или весёлыми, теперь стали сердитыми или растерянными.

— Я проспал всё самое интересное, — Тарек зевнул и потёр затылок.

Макрам издал звук согласия.

— Принцесса-султан Эфендим, он несколько раз почти сознался. Я не считаю, что в данном случае необходимо судебное разбирательство, — сказал Великий Визирь. — Просто вынесите ему приговор, и дело с концом. Это то, что сделал бы решительный лидер ради спокойствия своих подданных. Ваш отец лишил бы его воспоминаний ради правды.

Макраму потребовалось мгновение, чтобы полностью осознать смысл последних слов Великого Визиря.

— Пустота и звёзды, — выдохнул Макрам.

Султан был Веритором? Он не слышал ни о чём подобном со времён Раскола. Часть самой могущественной магии Колеса была утрачена, когда оно было разрушено войной, но даже до этого Вериторы были редкостью. Первый Дом управлял разумом, и его дети были мыслителями, решали проблемы и часто думали чёрно-белыми категориями. Самые слабые из них управляли воздухом и звуком, могли слышать и говорить на расстояниях, которые обычно были бы слишком далеки для человека. Самые могущественные могли управлять ветром и превращать его в оружие.

Более редко их сила проявляется, как способность копаться в воспоминаниях человека. Исторически сложилось так, что они использовались для получения нежелательных признаний от худших преступников. Макрам очень мало знал об этом процессе, но знал, что существует высокий риск того, что человек, лишённый своих воспоминаний, может быть безвозвратно повреждён или что Веритор сойдёт с ума от чужого разума.

Самообладание Принцессы-султан пошатнулось. Её ресницы опустились, губы сжались, но она быстро собралась и сказала:

— Законы обещают справедливое судебное разбирательство, Великий Визирь.

— Этот человек безумен, Принцесса-султан. Конечно, закон не применяется в таких серьёзных и