Огонек в сердце - Ирина Мазаева

Лиза покраснела.

– Но ведь он такой, такой… – и со словами: – Подожди меня, я сейчас, – вышла из кухни.

Вернулась она с тетрадкой и молча сунула её Лене под нос.

– Я представила нас, и вот

Я решила, что мы не пара.

Я решила, что ты – урод,

И не нужен мне даже даром.

Мы по-прежнему вместе гуляем,

Я – с подругой, с друзьями ты,

Ходим, о ерунде болтаем,

Пишем на стенах и рвём цветы.

Я зачем-то тебе улыбалась,

Ты смущался забавно так,

За спиной над тобой я смеялась:

– Недоумок, «красавчик», дурак.

Ты с подругой моей болтаешь,

Твои мысли о ней! – Я чую.

Что со мной? Что я злюсь? Ты знаешь,

Я вдруг поняла: я ревную!..

Что мне делать? Уж ночью не спится!

Карты бросить? Они наврут.

Рассказать? Написать? Напиться?

Ну вот что мне поделать тут?

А ведь я так хотела влюбиться… —

вслух прочитала Лена.

Лиза прослушала свои собственные стихи, прочитанные подругой, и изумилась – как странно и непривычно они прозвучали! Сердце её билось громко-громко, так что, казалось, его слышно на всю квартиру.

– Хорошие стихи, – похвалила Лена. – Мне нравятся. Только я не поняла, когда это он со мной разговаривал?

– В прошлую субботу. Вы вместе заходили в магазин за соком, а мы вас ждали снаружи. Но ты не подумай, я не ревную. Это просто образ такой родился.

– А-а… А почему он «недоумок»? Ты же сама говорила, что он – самый замечательный?

– Недоумок! Конечно, недоумок! – неожиданно даже для самой себя вспылила Лиза. – И вовсе он не красивый, и не замечательный, и вообще, я совсем, ни чуточки в него не влюбилась. Это просто моя лирическая героиня. А не я! – и она выскочила из кухни.

Это было первое её стихотворение «про любовь».

До этого были совсем другие стихи.

Дом сгорел. Оплакал дождик свыше,

Пыль и пепел замешав с землёй.

Но осталась шиферная крыша

С небольшой кирпичною трубой.

Всё сгорело: стены, двери, рамы,

Но, презрев закон и здравый смысл,

Нависала гордо и упрямо

Крыша, не желая падать вниз.

Но никто не видел это чудо.

Как увидеть – каждый третий слеп!

Не достроив стены, злые люди

Для мечты воздвигли новый склеп.

Его она написала летом, ещё в Пряже. А ещё два дня назад – вот такое:

На траве под утро проседь,

И всё чаще тянет к маме.

Это ты явилась, осень,

С неба хмурого дождями.

Чтобы скрыть пустую скуку,

Чтоб забыли все о лете,

Ты деревьев злую муку

Превратила в разноцветье.

Только я грущу о лете,

Ведь ты знаешь, знаешь, осень,

Золотые листья эти

Ты сама же в лужи бросишь.

Лиза не знала, хорошие у неё стихи или нет, а вот Лене они нравились. Больше Лиза их никому и не показывала. Потому что ужасно стеснялась того, что ей нравится сочинять. А Давыдова никогда её не ругала, всегда хвалила. Если же и критиковала её творения, то всегда по делу – говорила конкретно, что и где лучше подправить. А главное, она понимала, что для подружки это важно, и поддерживала её в желании писать, за что Лиза ей была очень благодарна.

– Людей надо хвалить. Тогда они становятся хорошими. А если их постоянно ругать? то они и становятся плохими. Всё очень просто, – как-то сказала Лена.

Лиза с этим была абсолютно согласна, поэтому всегда смело показывала свои стихи подруге. Но до этого она никогда не писала про любовь. Потому что просто ни в кого не влюблялась. А показывать кому-то стихи про любовь – даже лучшей подруге! – оказалось совсем не так просто, как про сгоревший дом или про осень.

Лиза и сама не поняла, с чего она вдруг вспылила и почему вдруг убежала из кухни, даже не допив чай. В последнее время с ней вообще творилось что-то странное. Иногда Лиза могла прямо-таки выйти из себя и начать кричать, ругаться, топать ногами, могла «сказать всё» и уйти, хлопнув дверью. Ленкина мама, тётя Зоя, говорила, что это у неё скоро пройдёт, когда закончится подростковый возраст. Ленка тоже уверяла подругу, что с годами та станет гармонично развитой личностью, которую ни за что нельзя будет вывести из себя. А пока ей, наверное, просто приходилось страдать от неожиданно проявлявшегося темперамента подруги.

Да и Лизе иногда приходилось страдать из-за Лены. Ведь Давыдова со всеми своими рыцарями и драконами жила совсем не в этом мире. В любой момент она могла отрешиться от действительности и вообще перестать замечать что-либо вокруг. Ей, казалось, вдруг становилось наплевать на людей. Включая и её лучшую подругу. Лиза могла биться в истерике, рыдать, бить посуду, мылить верёвку – Лена оставалась равнодушной. Просто ничего не замечала. И тогда Лиза чувствовала себя брошенной и не нужной. В Пряже это было не так страшно, потому что дома всегда были мама и старшая сестра Галя. А потом Галя вдруг неожиданно собралась замуж и уехала из посёлка. А теперь вот и она, Лиза, оказалась далеко от мамы – с Леной, которая постоянно уходила в какие-то свои мечты.

Причём Лизе казалось, что Лена тоже была такой не всегда, не с детства. Что в детстве они были гораздо более похожи, и похожи ну совершенно во всём. Были они одного роста, одинакового телосложения, со светло-русыми волосами. Были одинаково мечтательны, впечатлительны и ранимы. А теперь даже внешне они стали разными. За время учёбы в девятом классе Лиза вдруг неожиданно выросла – стала сначала на два-три, а теперь уже на добрых восемь сантиметров выше подруги. А у Ленки изменился цвет волос – они вдруг неожиданно начали темнеть. Нет, в брюнетку она, конечно, не превратилась, но подружек уже больше, как это было раньше, не путали – ни вблизи, ни издалека.

А по поводу их внутренних отличий Ленка однажды выразилась примерно так:

– И вовсе я не поменялась. Мы и раньше с тобой были разные. Просто не замечали этих отличий. Видели друг в друге только те черты, которыми мы похожи. А как быть с теми чертами, которые у нас отличаются, мы просто не знали. А сейчас мы выросли и стали их замечать. И как будто заново начали учиться общаться друг с другом.

Лиза тогда ничего не сказала, но задумалась. Наверное, Лена была права, и они действительно не видели друг в друге никаких отличий, потому что не хотели их видеть. Но тогда это были только слова и мысли. А на деле столкнуться с отличиями подружкам пришлось, оказавшись в одной квартире.