Парадокс Гретхен - Вера Колочкова

Минуя пустые в этот ранний час улицы, они выехали из города и помчались по недавно отремонтированному, на западный манер, шоссе. Дача Левы и Жанны была расположена в весьма престижном пригороде, и потому дорогу эту делали довольно долго, кропотливо и тщательно. Зато ехать по ней теперь – одно удовольствие. Дождь все-таки надумал пойти, начал наискось чертить пунктирами-капельками параллельные прямые на окнах, и музыка из динамиков лилась соответствующая: грустная и совсем немодная. Музыка со старой пластинки их молодости… Асе сразу вспомнилось, как они ездили на эту дачу раньше, – тогда еще у Левы не было «Лексуса», а был старенький, купленный с десятых рук раздолбанный «жигуленок», и они так же сидели с Павликом на заднем сиденье, держа детей на руках, да и дача у Жанны с Левой в то время еще представляла собой малюсенький однокомнатный щитовой домик в окружении картофельных да луковых грядок. Это сейчас там дворец настоящий…

«Дворец» открылся им сразу из-за небольшого пригорка, при въезде в поселок – показались многочисленные башенки, крытые матовой красной черепицей. Необычный такой домина: желто-красный, праздничный, как пряник. И неизвестно в каком духе и стиле построенный: то ли игра болезненного воображения архитектора, то ли самих хозяев… Хотя внутри этого странного дома было очень мило и уютно: через огромные окна в комнаты практически шагнули красивые осенние пейзажи, видна была и небольшая речка – чистая, быстрая и продуктами никаких смертельно ядовитых производств не отравленная; говорили, что в ней до сих пор даже раки водятся.

К приезду Левушкиных гостей – молодой и надменной супружеской пары с двумя дочками-подростками – у них уже все было готово: нежная рыночная свинина успела истомиться до изнеможения в остром уксусно-луковом маринаде, баня была протоплена на славу и пряно-зазывно источала березовый запах, и даже небо милостиво распогодилось, заиграли робкие солнечные лучи на мокрой траве аккуратно подстриженного газона. Все, все было готово к приему нужных и дорогих гостей. Все, кроме настоящего, не показного хозяйского радушия да истинной веселой искренности, которые никоим образом, подсуетившись, заранее заготовить, к сожалению, невозможно, как шашлыки, например, или баню, как уж тут ни старайся. Хотя изобразить таковые чувства, конечно, можно постараться, что и делали сейчас, яростно тужась, Жанна с Левушкой, только не получалось у них ничего. Все равно вылезало на первый план некое игривое притворство, молчаливая договоренность на сегодняшнюю только дружбу, на вечер непринужденного вроде бы общения. На самом-то деле оно было весьма и весьма принужденным, но что делать, раз так надо… Особенно старалась Жанна. И смеялась громко, откидывая голову назад, – в совершенно не свойственной ей обычно манере – и заглядывала вопросительно-весело, по-бабьи и по-свойски как бы в надменные глаза супруги Левушкиного нужного человека, и гоняла бедную Асю туда-сюда с поручениями так, что та практически с ног сбивалась. Ну да, а кого же еще Жанне гонять, если не Асю, – она ж здесь не чужая, всегда знает, где и что взять… Сама-то хозяйка ни на минуту от этой гусыни отойти не может, ее ж развлекать надо. А Ася здесь не гостья, Ася здесь своя, давняя подруга-помощница…

Вот Светка – та молодец. Девочка быстренько двух чиновничьих дочек раскрутила, несмотря на их малолетнюю, уже проявившуюся надменность. Все носилась с ними по лесу и визжала, как молодая поросятина, и напрягаться-тужиться ей для этого не понадобилось. А потом их к столу привела – веселых, раскрасневшихся, растрепанных. Дети как дети оказались. Обычные смешливые девчонки. А когда из машины выходили, так просто куда там – ни на одной хромой козе запросто не подъедешь… А уж когда Пашка гитару взял да запел свои, по Асиному мнению, простовато-глуповатые душещипательные песенки, они вообще глаза на него вылупили да так их на нем и оставили. И что они, молодые, находят в подобных дурацких песенках? Ася никак этого понять не могла. Ну, выйдет какая-нибудь неухоженная, насквозь лохматая девица с гитарой на сцену, запоет где-то трескучим, где-то с хрипотцой голоском что-то вроде «…я помню все твои трещинки, пою твои-мои песенки…» Что тут такого-то, господи? От чего тут с ума сходить, объясните? Трещинки какие-то… Вот и у Пашки примерно такие же песенки-трещинки получаются. И, удивительно, тоже нравится всем до безумия…

А еще она видела, что Пашка психует. И старается не показывать этого вроде, и улыбается всем вежливо-приветливо, но она понимала, как плохо ему здесь. Неуютно. И с гостями этими неуютно, и петь им неуютно, и вообще, как будто его здесь и нет. Почти все время, отойдя подальше от плавно тусующегося вокруг стола подвыпившего народа, он ходил-гулял где-то в сторонке, и, прижимая к уху мобильник, нервно размахивал во время разговора свободной рукой, словно доказывая что-то неведомому для Аси собеседнику. Хотя какому уж там сильно неведомому – наверняка с Марго своей разговаривает. Придумала же девчонка себе имя красивое – Марго! Какая там, к черту, Марго? Ей и не идет вовсе. Обыкновенная Риточка – русоволосое и бледненькое создание. Ну, длинноногая. Ну, худенькая. Симпатичная, конечно. А какая сейчас из них, из нынешних молодых, не длинноногая и не худенькая? И не бледненькая? Все они – дети города. Вернее, дети каникул, в этом городе безвыездно проведенных по причине родительской бедности. И все одинаковые. И нечего себе имена красиво-звездные придумывать. Марго она, видишь ли… Вот Ася, например, принципиально ее Риточкой зовет и не иначе, потому что встретишь такую Марго на улице – пройдешь, не заметив, как мимо стены. А у этой гонору – и впрямь как у звезды какой. Знаем мы этих звезд из последнего ряда провинциального кордебалета…

Но суматошный день Пашка, надо отдать ему должное, стоически вытерпел до конца. И сбежал на электричку только после того, как Жанна с Левушкой проводили, наконец, своих важных гостей. Остаться ночевать они не захотели ни в какую, так и уселся нужный Левушке перец-чиновник пьяненьким за руль машины – видно, никаких гаишников не боялся. И Жанна после их отъезда сразу переменилась, будто сбросила с себя личину приветливости и отпустила лицо на волю. И держаться от этого лица следовало теперь подальше – уж кто-кто, а Ася свою подругу хорошо знает… Попадешь ей сейчас под руку – мало не покажется. Хотя Ася вполне, вполне ее понимала… Поизображай-ка из себя счастливо-глупую простушку да позаглядывай просительно в чужие надменные рожи… Может, кому-то это и простым делом покажется, но только не ее себялюбивой подруге. И потому, когда Жанночка попросила убрать-перемыть оставшееся после гостей безобразие, Ася согласилась быстро и безропотно. И Жанна с Левушкой благополучно ушли спать. А она еще долго потом посуду мыла – полночи почти. А если бы Светка ей не помогла, так и всю ночь бы провозилась. В общем, опять позже всех спать легла. И когда ей удастся выспаться, наконец?