Мы будем дома на Рождество - Хелен Кей Даймон

— Ну, нет. В действительности нет. — Она прикусила ее израненную губу снова, — Ну, что-то вроде этого.

Так, нужно все прояснить. Она закрыла глаза со вздохом, надеясь, что проснется где-нибудь в другом месте, может в Огайо или Кентукки. В идеале в Испании.

— Мэм?

Ее глаза вновь немного приоткрылись от требовательного тона Остина.

— Да-да?

— Мне нужно, чтобы вы сосредоточились и ответили мне, — его голос оставался ровным, но он вставил это замечание сквозь стиснутые зубы, — Мы никогда не встречались, и у меня есть жена. Верность — это то, что я считаю серьезным, и уверяю вас, это действительно очень важно для нее.

— Кэрри убьет тебя, — Трэвис изучал комнату. — Говоря об этом, может быть нам следует продолжить этот разговор где-нибудь в более уединенном месте.

Все они замерли на секунду, не двигаясь и не говоря, а Лила же, учитывая обстоятельство с Остином, быстро задышала, и в конце концов утвердительно кивнула. Он начал двигаться, его длинные ноги уносили его впечатляющего размера шагами в застекленный офис, к двери вниз по коридору

Она последовала за ним, потому что на самом деле, куда еще ей пойти?

Оказавшись в комнате, она не стала ждать, пока вопрос слетит с его уст. Как только Трэвис закрыл дверь и прислонился к ней, она начала говорить.

— Он сказал, что он — это ты.

Остин перестал двигаться, уставившись на нее.

— Кто?

— Это так неловко. — Это слово никогда не будет достаточно веским. Она знала этих двух парней всего десять минут, а говорила о собственной сексуальной жизни. Да, она прошла длинный путь от ее серьезных будней, как бухгалтера.

— Просто объясни то, что ты сказала. Информация не покинет эту комнату. — Остин бросил взгляд на Трэвиса, — Верно?

— Я даже не знаю, что сказать людям. Я без понятия, что происходит, но надеюсь скоро выяснить.

Она получила намек: говори быстро. Возможно хороший намек, потому что голова Остина выглядела так, будто была на грани взрыва, и если ее желудок вывернет быстрее, то они все будут наслаждаться очень нежданной повторной встречей с ее завтраком в виде бублика.

— Парень в отеле, которого я... ну, знаете, без описания личных подробностей, и теперь ужасающих минут этого, тот парень назвался твоим именем. — Она сказала это в спешке и на одном дыхании.

Тишина витала вокруг нее после не-столь-лестного признания. Остин взглянул на Трэвиса. Трэвис на Остина. Они оба удостоили ее взгляда бедная-женщина-нуждается-во-врачебной-помощи.

Вот и вся положительная нотка, после ее столь дерьмового развода.

— Теперь, если мы закончили с унизительной частью моего визита, мне необходимо вернуться к работе, а значит, мне нужно кое-что забрать... — она пошла к двери, прежде чем Остин остановил ее.

— Прежде чем мы выйдем туда, мне нужно больше информации. Послушай, мне действительно не важно, что ты там делала. Я не судья, но мне нужно знать, кто утверждал, что был мной. Можешь рассказать подробнее?

Исходя из этого вопроса, она могла только предположить, что он был в таком же замешательстве, как и она. Она бросила ему, в надежде, обнадеживающую улыбку.

— Ну, отчасти. Я думала, это был ты. Он не говорил мне другого имени.

— Ох, да. Извини. — пробормотал он.

— Опиши его, — предложил Трэвис.

Она предпочитала вариант, в котором она наконец доберется в свой домик в палаточном лагере, заберется туда на дней шесть-семь, и нога ее больше никогда не ступит в Холлоуэй.

— Не могли бы мы забыть об этом?

— Знаю, это отстой, но у меня все еще осталась проблема личности, — сказал Остин.

Трэвис фыркнул.

— И он будет нужен, чтобы защитить этого парня от Кэрри, которая даст волю —адскому-гневу-жены на его задницу.

Остин сделал длинный вдох.

— Надеюсь, она сочтет это забавным или по крайней мере даст волю всему этому на кого-то другого, а не на меня.

Чувство вины прожигало Лилу. Она стояла там, пытаясь игнорировать, как горели ее щеки, а этот парень беспокоился о реакции жены. Осознание этого выставило вещи в истинном свете. Учитывая обстоятельства, кого реально поимели в сложившейся ситуации, она думала, что выигрывает, к сожалению, хотя и Остину также было что терять.

— Темно-карие глаза и волосы, но у него несколько светлых прядей, я полагаю от работы на солнце, — она посмотрела на Остина, — примерно вашего роста, где-то около шести футов, похоже много времени проводит на открытом воздухе.

— Такой рост у большинства людей этой страны, — сказал Трэвис.

— Он сказал, что он бизнесмен и ботаник, и это было впервые, когда я услышала подобный род деятельности.

Остин покачал головой.

— Я — лесовод (прим. Ученое звание окончившего специальное учебное заведение по лесоводству. Ученый, специалист по лесоводству).

У нее абсолютно не было идей, в чем различие между этими двумя профессиями. Но было еще больше вещей, которые ударили по ней, когда она впервые увидела лицо Остина.

— В нем есть что-то, что напоминает мне тебя. Вы могли бы быть почти родственниками. У тебя волосы длиннее, но вы похожи, хотя он показался мне довольно напряженным и серьезным.

Остин замер.

— Что я сказала? — Ясно что что-то грандиозное. Что-то что заставило его чувствовать позор.

Ругательства обрушились секундой позже и продолжались. Он наконец закончил и сказал одно и то же несколько раз.

— Сукин сын.

Трэвис покачал головой.

— Об этом и речи быть не может.

В этом не было ничего хорошего.

— Парни, о чем вы подумали? И есть шанс, что вы объясните все девушке?

Остин пробормотал себе под нос что-то о «глупых родственниках», когда наклонился над столом и нажал пальцем телефонную кнопку на панели. Он схватил трубку в руку, что заставило пластик хрустнуть в его пальцах.

— Офис Митча. Иди сюда, сейчас же.

После этого единственным звуком в комнате был стук телефона, ударяющегося снова о панель. Когда она начала говорить, Трэвис одарил ее широко открытым взглядом, качая головой. Несколько минут прошло прежде чем ее контроль сломался о гнетущую тишину, и она заговорила высоким голосом.

— Итак, я полагаю, вы думаете, что знаете, того, кто использовал ваше имя?

Дверь распахнулась.

— Что это был за звонок? Я был на пути домой. Есть причина, по которой я вызван сюда. Не тяни.

Лиле не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть лицо