Вкус музыки. Клубничный - Катарина Каррас

class="p1">– Я передумала восстанавливать номер телефона, – начала равнодушно распоряжаться я, откинувшись на подушку. – Просто купите любую сим-карту и принесите мне вместе с новым телефоном серебряного цвета. И сможете организовать журналистов ко мне в палату через три дня? Пора бы дать интервью после долгого молчания. Желательно какую-нибудь девочку-стажера, чтобы она не переврала мои слова.

– Узнаю прежнюю Нику, – обрадовалась Элла, а Макс кивнул, сказав, что передаст мои слова Илоне.

– Энн, может быть, не стоит торопиться? – забеспокоился Артем, а я отмахнулась забинтованной рукой и взяла в руки книгу «Вино из одуванчиков», которую мне принесли коллеги, для того чтобы я могла скрасить свой досуг чем-то помимо ноутбука.

На следующий день меня пришла проведать чета ван Дейк. Поздравив меня с беременностью и поговорив с медперсоналом о состоянии моего здоровья, они приступили к делу.

– Через пятнадцать дней ты улетаешь в Майами, – сообщила мне Илона, следя за моей реакцией.

Я ошарашенно посмотрела на нее.

– Вылет будет из Шереметьево, мы все проводим тебя, – продолжила она.

– Так… а зачем мне туда? – никак не могла понять я.

– Тебе нужно поправить здоровье и вернуться к нам полной сил, а погода там почти всегда чудесная. Не волнуйся, будешь жить у нашего знакомого, он тебя не обидит. Тем более виза у тебя есть, позволяет тебе в любое время въезжать и выезжать из страны.

– Но беременность и травмы…

– Ты думаешь, там медицина хуже, чем в Москве? – подняла брови Илона. Пришлось молчаливо с ней согласиться. – Через неделю тебе снимут все швы, а через две ты сможешь нормально ходить, так что не вижу причин затягивать с отлетом.

– И надолго вы меня туда отправляете? – вздохнула я, понимая, что особого выбора у меня нет. Я могла бы возмутиться, сказать, что не хочу уезжать, но спорить со своим менеджером не хотелось: все-таки она много для меня сделала, и это было бы неуважением с моей стороны.

– На столько, на сколько потребуется и на сколько захочешь ты сама.

– Наверное, навсегда, – невесело улыбнулась я своим мыслям. – Мне хочется быть подальше от него: несмотря на то что он в Канаде, он вернется, а я не хочу его видеть. И вдруг он вернется в тот момент, когда я буду еще не готова его простить? – Я никак не могла назвать Игоря по имени.

Илона участливо посмотрела на меня и присела на стул рядом с кроватью.

– Ты понимаешь, что твоя жизнь на этом не заканчивается? – сжала она мое плечо. – Ты молода, у тебя много поклонников. Все будет. Значит, он не твой человек, потому что твой никогда бы так не поступил.

Она посмотрела на Дейва и продолжила:

– Об этом никто не знает, но у меня два раза были выкидыши. И оба раза я боялась, что муж меня бросит. Однако он единственный поддерживал меня тогда, когда, казалось бы, я впала в совершенное отчаяние. А у тебя есть все мы.

– Спасибо. Ваш знакомый из Майами…

– Он хороший человек. – Она улыбнулась и выпустила мою руку. – Скажи, какие вещи тебе нужны, я попрошу Артема собрать твой чемодан.

Я перечислила, что могло бы мне пригодиться.

– А почему именно в США? – с любопытством выпалила я, так как не отказалась бы уехать куда-то поближе. Например, в Норвегию.

– Там всегда тепло, тебе будет там комфортнее всего, – сказала Илона и погладила меня по плечу.

– Поняла, – медленно произнесла я, попрощавшись с мечтами о Норвегии. – Мне необходимо уладить все дела здесь: взять академический отпуск в институте, отдать Оксане ключи от своей квартиры, обговорить детали по выходу нового альбома, – начала думать вслух я. – И конечно же, я не хочу, чтобы ближайший месяц знали о моем отъезде из страны: надеюсь, на восточном побережье не будет папарацци, которые очень любят наше творчество.

– В таком случае послезавтра мы придем всем составом обсудить даты выхода альбома, – кивнула ван Дейк. – И тебе необходимо хотя бы выйти на связь со своими поклонниками: они сходят с ума, потому что не знают, что с тобой, и очень переживают за тебя.

– Ну хотя бы кто-то расстроен, помимо вас всех, – буркнула я и добавила: – Я уже поговорила с ребятами, чтобы позвали ко мне журналистку. А что с ноябрьским туром?

– Сейчас только десятое августа, петь тебе можно уже в сентябре. Если все будет хорошо, то ничего не будем отменять или переносить, ладно?

Илона потрепала меня по волосам и легонько обняла.

– Тебе там понравится, обещаю, – шепнула она.

Ровно через пятнадцать дней, когда я уже сидела в самолете и морально готовилась к взлету, я увидела, как на посадочную полосу приземлился самолет с красным кленовым листом и надписью Air Canada.

Сердце защемило, и я отвернулась от иллюминатора: он не вернется раньше, чем через полгода, как и сказал в интервью, бессмысленно тешить себя надеждами. И пора бы уже начать его забывать, глупое сердце, ведь прошел почти месяц с того дня, как мы виделись в последний раз.

Хотел бы – давно бы приехал.

Мой самолет начал набирать скорость на взлетной полосе. Я пристегнула ремень, закрыла глаза и откинулась на спинку кресла.

Два часа спустя, Москва

POV Игорь

Брюнет с синими глазами быстрым шагом поднимался по лестнице больницы, держа в руках небольшую коробку с подарочным бантом. Он надеялся, что та, кому он несет подарок, не видела интервью, в котором он сказал насчет временного разрыва. Ведь он написал ей письмо на электронную почту – она должна была прочитать его и понять, что он уехал для того, чтобы она не вспоминала его случайное предательство каждый раз, как видит его.

Еще он испугался, что ему придется ухаживать за больной девушкой, так как неизвестно, что было бы дальше: инвалидность или долгая реабилитация. Поэтому он сбежал в Канаду даже раньше времени, чтобы не знать о ее состоянии. Ему было невыносимо думать о том, что девушка так пострадала и может не восстановиться.

Но теперь он знал, что Наташа в порядке, поскольку недавно она дала интервью из больницы, и собирался навестить ее, чтобы поздравить с днем рождения и извиниться за свой непреднамеренный побег в другую страну. Если она сможет простить его измену, испуг и ревность, то он сделает все, чтобы снова заслужить ее доверие.

Он распахнул дверь ее палаты, и от увиденного у него расширились глаза: в палате лежал мужчина, а не она.

Пробормотав извинения, он нахмурился и посмотрел на номер палаты: он узнавал, она должна быть здесь. Может, ей стало хуже и