Заложники страсти - Рут Райан Ланган

– Общество этого юноши куда приятнее, чем ваше.

– В его общество вы попадете, как только мы закончим трапезу.

Они продолжали обмениваться яростными взглядами, пока не вошли в большой зал. Собаки тут же подбежали к ним, требуя, чтобы Диллон приласкал их. Возбужденно виляя хвостами, высунув языки, они прыгали вокруг него и, в конце концов, оттеснили Леонору в сторону.

– Нет! Сидеть!

Повинуясь властной команде, они уселись у его ног.

Диллон взял Леонору за локоть и подвел ее к группе людей. Не оглядываясь, он щелкнул пальцами, и собаки последовали за ним столь же покорно, как и Руперт.

Леонора с любопытством огляделась по сторонам – ей было интересно, как живут дикие горцы, к тому же это ей могло пригодиться в дальнейшем.

По размерам зал не уступал парадному залу в замке ее отца. Почерневшие от копоти камины были сложены по углам зала, а все остальное пространство занимали изрезанные, со следами от стаканов и кубков деревянные столы, за которыми, вероятно, собиралось за трапезами множество людей. Однако на этом сходство заканчивалось. Не было никакого возвышения для милорда и почетных гостей. Очевидно, Диллон Кэмпбелл, хотя и был предводителем этих людей, старался не отличаться от них и ел наравне со всеми. Точно так же не было и галереи для музыкантов, которым в Англии надлежало развлекать присутствующих. На стенах зала не было изысканных гобеленов, на полах – пряно благоухающих ароматных трав.[9]

Приближаясь к собравшимся, Леонора заметила, что они бросают на нее любопытные взгляды, рассматривая ее с жадным интересом.

Диллон остановился.

– Это леди Леонора Уолтем. – Обращаясь к Леоноре, он проговорил: – Вы уже встречались с моей сестрой Флэйм.

Леонора почувствовала на себе неприязненный взгляд юной женщины и надменно кивнула.

– Это мой друг, Кэмюс Фергюсон.

Приземистый молодой человек глядел на нее с откровенным любопытством, затем, спохватившись, поклонился и произнес:

– Миледи…

Диллон приобнял за плечи седобородого священника.

– А это – отец Ансельм. – Хотя его представления не отличались красноречием, Леонора почувствовала, с какой любовью были сказаны эти несколько слов.

– Отец Ансельм…

– Полагаю, говорить «добро пожаловать» едва ли уместно, миледи, поскольку вы находитесь здесь против своей воли. Но я желаю вам приятного пребывания в нашей стране и благополучного возвращения в родной дом.

– Благодарю вас, святой отец. – Возможно, потому, что он первый улыбнулся ей с тех пор, как она прибыла в эту страну, она улыбнулась ему в ответ.

– Это – Грэм Лэмонт, – сказал Диллон, указывая на красивого молодого человека, стоявшего рядом со священником.

Красавец бесстыдно оглядел Леонору с головы до ног, затем обратился к Диллону:

– Ты весьма удачно выбрал себе пленницу, друг мой. Если бы я собирался спасаться из Англии бегством, я бы тоже прихватил с собой такую красотку. – Отметив замкнутое выражение на лицах остальных, он откинул голову назад и расхохотался. – Чтобы не скучать ночью.

Диллон заговорил очень тихо:

– Я снова напоминаю тебе, Грэм, что к этой женщине надлежит относиться с уважением. Пока она будет находиться в Кинлох-хаусе, не смей оскорблять ее даже словом.

Улыбка моментально исчезла с лица Грэма, но в глазах его скользнула хитрая усмешка.

Диллон подвел Леонору к столу и пригласил остальных присоединиться к ним.

– Садитесь же, и давайте приступим к трапезе. Как только Диллон уселся, служанки начали подавать еду, в том числе миски густой овсяной каши, свежеиспеченное печенье, ломти холодного мяса, которые полагалось запивать кубками эля и меда.

Как и накануне вечером, Леонора с трудом заставила себя проглотить твердое печенье и съесть несколько кусочков непрожаренного мяса, запив все это глотком эля. Всю остальную еду она скормила собакам, которые разлеглись под столами в ожидании объедков. Очень скоро собаки собрались вокруг ее колен, требуя добавки.

Флэйм, сидевшая справа от брата, подняла голову.

– Нам следует готовиться к нападению, Диллон?

– Да. Я разошлю дозоры во все близлежащие города и деревни с приказом следить, не появятся ли англичане. В случае опасности женщины и дети немедленно соберутся сюда, под защиту стен моей крепости. Надеюсь, ты поможешь мистрис Маккэллум приготовить для них еду и постели.

Лицо девушки вытянулось.

– Еда и постели, – фыркнула она. – Занятие, достойное судомоек. Лучше я буду работать с Деревенскими жителями, натачивая клинки и собирая оружие. Или поведу охотников за дичью.

– Каждое занятие благородно по-своему, – с улыбкой откликнулся Диллон. – У мистрис Маккэллум не хватит сил в одиночку подготовиться к подобному нашествию деревенских жителей. Ей нужна твоя помощь, Флэйм.

Девушка надулась.

– И почему только я родилась женщиной? На долю мужчин выпадают все приключения, а женщины должны прятаться за запертыми дверями, трясясь от страха, и успокаивать ревущих младенцев.

– Да… – проговорил Диллон. – Действительно, почему? Если бы ты родилась мужчиной, возможно, томилась бы сейчас в подземелье у англичан, вместо того чтобы хныкать.

Девушка уставилась в стол, чувствуя справедливость этого выговора. Губы ее задрожали.

– Прости меня, Диллон. Я не хотела быть такой неблагодарной.

– Я знаю, девочка. – Он положил на ее руку большую ладонь и сжал ее. – Но сейчас, что бы мы ни делали, мы делаем это для Саттона и Шо. От нас зависят их жизни. И даже труд ничтожнейшей из судомоек достоин называться подвигом.

Леонора наблюдала, как брат с сестрой пожали друг другу руки.

– Кэмюс и Грэм согласились отправиться по городам и деревням собирать ополчение, – объявил Диллон всем остальным.

– К тому времени, как мы вернемся, – ответил Кэмюс, – у нас будет войско, достаточно большое для того, чтобы завоевать всю Англию.

Леонора заметила, как заулыбались служанки, обнимая двоих молодых людей, наполняя их тарелки и следя за тем, чтобы их кубки не оставались пустыми. На Кэмюса и Грэма смотрели как на героев, хотя пока что они ровным счетом ничего не сделали. Девушка стиснула зубы и сжала руки на коленях. В зале неожиданно стало весело, как на празднике, словно поход на англичан казался горцам увеселительной прогулкой по лугу.