Любимый злодей - Д. С. Одесса

Демон вместе со своими друзьями или сообщниками отправился за мной даже в Австралию? Почему? Почему меня тенью сопровождают сразу трое мужчин?

К тому же Лекстон, похоже, был более чем удивлен, когда обнаружил нас с Демоном вместе в переулке. Он ничего обо мне не знал. То есть Демон ему обо мне не рассказывал.

После того как мы оставили Брисбен позади, проехав по длинному мосту, внедорожник догоняет нас, моргает ослепительно-яркими фарами и некоторое время едет параллельно с нами. Мы с Демоном одновременно поворачиваем голову в сторону сурового вида автомобиля, из пассажирского окна которого высовывается Лекстон и указательным пальцем делает знак сначала вперед, а затем налево.

Демон кивает и разгоняется по трехполосной городской автостраде, отчего я еще крепче вцепляюсь в его куртку, а уровень адреналина у меня в крови подскакивает до небес. Прохладный ночной ветер кусает голые руки и ноги. На мне явно неподходящий наряд для мотокросса, однако Демон решает устроить что-то вроде небольшой гонки и разгоняется еще сильнее. Он что, с ума сошел?

Сердце бьется как сумасшедшее, как будто я под кайфом. Тем не менее совокупность скорости, мерцающих огней небоскребов и рева мотоцикла дарит бесконечное ощущение счастья, как наркотическое опьянение.

Если он сделает хоть одно неверное движение и мы упадем, я исцарапаю оголенные ноги и руки вдоль и поперек. Поэтому мне остается только слепо доверять Демону, что он не совершит рискованный маневр, который может стоить нам обоим жизни.

Внедорожник догоняет нас, но Демон тут же оставляет его позади и, еще до того как его друзья поворачивают налево, выезжает на шоссе по правой полосе.

Примерно через десять минут он вылетает на проселочную дорогу. Ночное небо впереди затянуто нежно-пурпурной пеленой облаков. Когда мотоцикл останавливается возле стены за пределами зоны видимости камер, из-за густого леса уже пробиваются первые лучи солнца.

Я снимаю с головы шлем и на негнущихся ногах слезаю с мотоцикла. А когда собираюсь пройти мимо него, Демон ловит меня за локоть и разворачивает лицом к себе. Только для того, чтобы поправить мне топ на груди, а пальцами другой руки обхватить мой подбородок. Большим пальцем он поглаживает мои губы так нежно, словно прикасается к ним ртом. При этом до сих пор он даже ни разу меня не поцеловал. В губы.

Сидя на своем темном «Кавасаки», он притягивает меня ближе к себе и прислоняется головой в шлеме к моему лбу.

– Не вздумай ничего вытворить, иначе мне придется снова тебя наказать, понятно?

Я улыбаюсь.

– А что, если мне понравятся твои наказания? –  Ты же не сказала это вслух, Нурия? Иногда мне правда стоит сначала подумать, прежде чем говорить.

– Ты ведь хочешь избавиться от меня, –  доносится из-под шлема его глубокий голос.

Теперь он приподнимает мое лицо за подбородок. Я знаю, что его глаза за стеклом всматриваются в мои, ищут в них ту же одержимость, которую он испытывает ко мне.

– В этом ничего не изменилось.

– Врешь, –  тянет он.

Проклятье. Он видит меня насквозь, но ему не обязательно это знать.

Я поспешно отступаю назад, пока снова не попала в его лапы, хватаюсь за ремешок сумочки и бегу к входным воротам. За спиной раздается рев его мотоцикла, прежде чем он сворачивает на дорогу, и в конце подъездной дорожки его, как черного всадника, поглощают деревья. Еще минуту я слушаю, как его мощный мотоцикл мчится по проселочной дороге. Каким-то образом глубоко в душе я чувствую, что этот вечер что-то изменил. Только не знаю, что именно и нравится ли мне это.

Снова повернувшись к воротам, разжимаю левую руку и ввожу цифровой код, который меняется каждую неделю. Я записала его на руке, чтобы не забыть. Ворота гудят, и я попадаю на территорию поместья. На часах 04:19. В такое время меня никто не должен заметить. И если я потороплюсь, то смогу поспать еще два-три часа, прежде чем нужно будет разбудить близнецов, одеть их и отвести в детский сад.

Я стараюсь войти в дом как можно тише, снимаю туфли на каблуках и в полумраке поднимаюсь по лестнице на третий этаж. Уголком левого глаза улавливаю какую-то тень у перил этажом выше. Или просто померещилось? Демон не мог вернуться.

Меня охватывает дурнота. Я быстро пробегаю по мягкому ковру коридора к своей двери, на ходу достаю ключ от нее и наконец проскальзываю в комнату. Там поскорее закрываю за собой дверь, включаю свет и внимательно осматриваю каждый угол. Убедившись, что я одна, иду в ванную и смотрю на свои ободранные колени.

«Принцесс трахают в постели. А женщин, которые строят глазки другим парням, –  в грязных переулках», –  проносятся у меня в голове слова Демона. Затем я смываю с лица последние следы этого мужчины, чищу зубы и переодеваюсь в пижаму. И всего десять минут спустя засыпаю в своей постели.

Глава 13

Нурия

Доказательство любви может быть настолько велико, что разобьет тебя на куски.

И кто же, в конце концов, соберет осколки, если никого не останется?

«3 апреля.

Я люблю его, люблю так, как никогда раньше не любила ни одного парня. Как никогда раньше, не смотрела ни на одного парня. У меня каждый раз так громко колотится сердце, когда он останавливается рядом со мной у шкафчика и достает свои учебники. Наверное, мне и самой должно быть ясно, что такие мальчики опасны. Я же вижу, как игроки футбольной команды меняют девушек раз в месяц.

Джазим ничем от них не отличается. Он популярен, красив и сложен, как Адонис, отчего у любой девушки слабеют колени. Не хочу пускаться в хвалебные речи, это не мой стиль. Но с кем еще мне об этом поговорить?

С родителями? Вряд ли, ведь Монейры несентиментальны. У меня нет подруги, которой я могла бы все рассказать. Джесс и Лилли я не считаю настоящими подругами, хотя мы с ними каждый день зависаем вместе в столовой или на лестнице после уроков.

Да, я принадлежу к числу популярных девчонок, а не тех, кого игнорируют или над кем издеваются. И это меня очень радует. Но мне пришлось пройти нелегкий путь, чтобы стать частью этой девчачьей компании. И я ни за что не скажу им, что мне нравится Джазим. Они будут смеяться надо мной, а я как раз стремлюсь этого избежать. Трудно подняться и