Бедная Амели - Дания Доброславская

Сереженька кряхтит. Руку медленно поднимает. Другой лицо закрывает. Перекатывается по асфальту.

Эти, кто рядом, помогают ему встать. На ноги поднимают, запрокинув руки на плечи одного, и в гостиницу ведут.

Провожаю их взглядом. Вырываюсь из рук Максима и успокоиться не могу, наворачивая круги, — «Пидорас! Это он! Он — крайняя рука! Да, она жива! Он выкинул ее у Вали, в окрестностях! Ее нашли и привели к ней! Она у нее жила! Я сам это случайно узнал!»

Абрам тянет пачку сигарет из кармана. Достает одну папироску. Подкуривается. Выдыхает дым и протягивает мне руку.

Не отказываюсь. Достаю сижку. Часть фильтра зубами срываю и подкуриваюсь.

Курю быстро. Рывками. Не чувствую нихуя. Злости внутри хватит перевернуть все, что вижу вокруг.

— Что ты ему сказал сделать? — спрашивает Макс, откинувшись на дверь тачки

Чередую затяжку и слова, — «Препарат. Вколоть сказал. Чтобы. Забыла все. И оставить. Подальше. В людном. Месте.»

— Получается, она все помнит. Не подействовало?

Плечами дергано жму, — «Хуй знает.», — дыхание успокоить не могу, — «Помнит все. Мало вколол. Косяк за ним.»

— Ты ее домой отправил?

— Да.

Макс ухмыльнулся, — «Заявит же.»

Головой отмахиваюсь, — «Нет. Не заявит.»

— Павлова, поэтому там была?

— Понятия не имею. Не разговаривали об этом.

— А о чем разговаривали?

Хмурый взгляд на него бросаю, — «Еще че тебе рассказать?»

— Не груби! Сам знаешь, я тоже был в подобной ситуации. Если заявит, надо чем-то крыть. А сейчас надо понять, что именно вы обсуждали и что она знает.

Усмехаюсь, — «Ничего криминального. Про мужа своего рассказывала. Так, еще по мелочи что-то обсудили. Про то, кто ее отвозил, я не спрашивал. Да у меня и мысли не было, что он че-то с ней сделает не то.»

Пыл спал, и я начинаю рационально смотреть на все это, перебирая зацепки прошлого. Как-то не верится, что Серега это сделал. Он в нашей компании самый добряк. Тут действовал кто-то, кому вообще похуй на все. И тот, кто был с нами на кладбище.

Серега — нет. Эмпатичный.

Леха — тоже нет. Такие методы не про него. Он решает все разговором. Язык хорошо подвешен. Руками мало работает, да и мозг не воспален на такое.

Валек — ну… Вопрос. Слишком ведомый. Сам бы до этого не додумался.

К Максу поворачиваюсь, щуря глаза и, кажется, осознав… — «Су-у-ука… Плато-о-он!»

Раздел 3.5

Норильск.

Май.

Екатерина.

Прихожу с работы и вижу, как Вероничка сама накрывает на стол.

Паша уже отзвонился, что закончил тренировку и идет домой.

Пока мою руки, обращаю внимание, что сестренка неправильно положила вилки с ножами, — «Никуш…», — улыбаясь, обращаюсь к ней, — «Смотри, зайка, нож нужно класть справа, вилка слева…»

Не успевает она ответить, как мы слышим щелчок входной двери.

«Пашка…»

С тех пор, как я прилетела обратно, мы наконец-то зажили нормально. Я работаю. Пашка тоже дома не сидит. Никуша заканчивает девятый класс и сутками готовится к экзаменам.

Чаще стала ездить к родителям на могилку. Разговариваю с ними. Рассказываю все. Про Игоря рассказала. Они, конечно, все видят, но ничего плохого я про него не говорила.

Так как-то это все грустно. Он сделал мне так больно, заставил пережить такой ад. Но я почему-то думаю о нем. Неужели мы так легко смогли перечеркнуть все, что между нами было?

Я легко посадила бы его.

Он спокойно уехал и оставил меня на растерзание.

«Пепел… все, что было между нами — пепел. Прах…»

Даже как-то не по себе, что такое бывает…

Из коридора доносятся первые шаги, а потом приказ до ужаса знакомого голоса, — «Вперед!»

Нож хватаю. Прячу его за спиной и тихо крадусь к выходу из кухни.

Замечаю каменное лицо Паши. После смотрю на его губу. Кровь. На скуле краснота. Нос в бурых подтеках.

Он проходит вперед, и я убеждаюсь, что мой слух меня не подвел.

«Платон…»

Крепче сжимаю нож. Назад немного подаюсь, заслоняя спиной сестренку.

Платон толкает Пашку на кухню. За ними три бугая. Я их знаю. Хорошо знаю…

Взгляд парней разнится. Один смотрит с ухмылкой, второй — с пренебрежением, а третий… будто не понимает, что здесь делает. На сестру мою заостряет внимание. Осматривает с ног до головы.

Сильней к малышке прижимаюсь. Нервно глотаю страх, смотря на Платона, — «Пожалуйста, отпусти детей… Они тут ни при чем…»

Он усмехнулся. Сильней Пашку к нам толкнул. Полез в карман. На стул присел. Достал телефон и, разблокировав дисплей, бросил фразу, — «И если ты это читаешь, ты труп!», — на брата поднимает взгляд, — «Сильно сказано!»

Паша закрывает нас с Вероникой спиной, — «По факту.», — выдает строго

Платон снова в насмешку. На мужиков своих смотрит и ждет реакции.

Смеются только двое. Третий, самый молодой, на Веронику залип.

«Этого мне еще не хватало…»

— Платон, пожалуйста. Дай выйти хотя бы Веронике…

Он ко мне поворачивается. Сестру оглядывает, после на того парня смотрит, что сестричку мою прожигал, — «Развлечься хочешь?»

Парнишка головой махнул отрицательно. Губы крепко сомкнул. Кулаки сжал.

Платон вновь насмешливо повернулся к нам. Со стула подорвался и потянул за руку сестру, сбивая стулья со столом. Все тарелки с места сдвинулись, вилки с ножами чуть не упали.

Паша вцепился ему в руку, ноздри надул, сморщив зло брови. Только замах сделал, как этот ублюдок отпустил Нику и ударил брата по голове крепко сжатым кулаком.

Пашка равновесие потерял. На пол упал, а я не знаю, куда мне податься. К брату наклонюсь, этот сестру снова схватит. К Веронике развернусь, он может брата продолжить лупить.

Кислород постепенно становится тяжелым. Дома жарко. В душе подкатывает боль из-за таких обстоятельств.

Дура! Какая я дура! Зачем вообще на этих «Патриках» познакомилась с Федей. Права была Юля! Права! Все вокруг правы! Федя — ублюдок! Витя такой же. Игорь меня чуть не убил, и надо было! И правильно бы сделал! Лучше б Паша опеку на Нику взял, и жили бы они счастливо, не видя, во что влипла их сестра!

Только Игорь не закончил начатое. Зачем-то отправил своих козлов унизить меня, спустя столько времени. Обесчестить, как тварь последнюю. Обманщицу! Дал понять, что он надо мной! Что ему можно все! Ему и его мразям! Особенно этому Платону, который, надругавшись, просто вваливается ко мне домой, спустя столько времени, и бьет Пашку. А я думала, что мои признания хоть что-то поменяют в сознании Игоря. Глупая. Он не успокоится, пока не убьет меня. Не успокоится…

Оскаливаюсь. Нож