Пленница гарема - Джанет Уолч

Сняв белый шифон, закрывавший лицо, она улыбнулась и заняла свое место.

Держа в руке флейту, султан сыграл фрагмент из своей новой композиции. Через некоторое время он дал сигнал одному из евнухов.

— Это мне преподнес посол Италии в качестве подарка, — сказал он, когда темнокожий раб принес скрипку. — Она сделана Гварнери. Ты слышала это имя? — спросил он Накшидиль, передавая ей инструмент.

— Повелитель моего сердца, — ответила она, — это самая прекрасная скрипка в мире, и вручил мне ее самый красивый мужчина на земле.

Погладив инструмент, Накшидиль прижала его подбородком к плечу и сыграла несколько мелодий из Турецкого концерта Моцарта. Услышав изящный тембр скрипки, она поднесла смычок к губам и отправила Селиму воздушный поцелуй. Султан взял флейту, и они вместе исполнили фрагменты из Баха и Телемана^[55].

— Другие девушки из гарема тоже с удовольствием научились бы играть, — грустно сказала она. — Пересту много раз меня упрашивала. Но я плохая учительница, а преподаватели во дворце не понимают европейскую музыку.

— Тогда нам придется найти того, кто сможет обучить их. — Сказав это, султан поднял бокал с искристым вином и коснулся им бокала Накшидиль.

Спустя всего лишь несколько месяцев Садулла-ага, известный композитор и музыкант, был приглашен обучать некоторых девушек игре на скрипке и арфе. Пересту первой начала посещать эти уроки.

* * *

В погожие вечера евнухи обычно громко отдавали приказ, требовавший оставить султана, после чего все покидали территорию сераля, а Накшидиль с Селимом прогуливались по дворцовым паркам.

— Не будет ли дерзко с моей стороны поинтересоваться, о чем вы разговариваете с султаном? — спросил я однажды, сидя у Накшидиль и лакомясь фисташками.

— Конечно, ты можешь об этом спросить, chéri, — ответила она. — Ты ведь знаешь, что ему очень хочется знать, о чем говорят и что делают европейцы. Он ведь впервые отправил нескольких посланников в Европу с посольством. Узнав, что во французском посольстве устраивается большой прием, он попросил свою сестру, Хадисе, присутствовать на нем. Она была восхищена многим, но, увидев парки, пришла в такой восторг, что попросила разбить подобные в Топкапе. Вчера мы обсуждали идеи, предложенные Энсле, австрийским дизайнером декоративных садов. Его брат был садовником императора во дворце Шёнбрунн^[56], а Энсле занимается этим здесь, в Пере. Он предложил создать английские парки для Топкапы.

— Вы только об этом говорили?

— Нет. Принцесса Хадисе так влюблена в Европу, что заказала архитектору Антуану Меллингу^[57] построить ей дворец. Султан познакомил меня с его эскизами.

— Значит, темами ваших разговоров стали декоративные парки и архитектура, — сказал я, разгрызая орех. — До вас разве не доходят более интересные сплетни?

— А, несколько дней назад он рассказывал мне о своей сестре Бейхан. Селим жаловался, что та отравляет ему жизнь.

— Но она ведь только что отпраздновала свадьбу. После четырех дней пиршеств, когда ей преподнесли несметное количество подарков, она должна быть довольна своей новой жизнью. Почему она докучает султану?

— Видно, после свадебной церемонии паша, разодетый в соболя, долгие часы прождал, когда новая жена пригласит его к себе. Наконец главный темнокожий евнух ввел его в комнату невесты. Объявив себя ее рабом, он упал на колени и стал целовать ей ноги.

— Он поступил правильно. Муж принцессы всегда будет ее рабом. Наверное, она была довольна.

— Вместо того чтобы с радостью предложить жениху брачное ложе, принцесса ударила его ногой в лицо. Когда он воскликнул: «О, моя султанша!» и «Сжалься надо мной, мой ягненок!», принцесса стала бить его по лицу, пока щеки супруга не стали ярко-красными, а из носа не пошла кровь. Бейхан буквально вышвырнула своего нового мужа из брачного ложа. Рабыни увели беднягу. Следующим утром сестра пришла жаловаться Селиму. Тот обещал ей поговорить с пашой.

— И что сказал Селим?

— Что, как муж принцессы, тот должен подчиняться ей. «Каковы бы ни были ее капризы, — говорил он, — вы должны выполнять их». Затем, провожая пашу, он обнял его за плечи и шепотом добавил: «Вам будет лучше жить подальше от нее. Я сделаю вас губернатором провинции, чтобы вы оставались женатым, но, ради всего святого, радуйтесь тому, что вы станете жить врозь».

— Вот это дела.

— Да, но, рассказав об этом, он взглянул на меня и произнес: «Хотя я и люблю сестру, боюсь, что она попала под влияние Айши, матери принца Мустафы. Эта женщина знает, что я близок с Бейхан, и считает, что войдет ко мне в доверие, если подружится с ней».

— Значит, она не вошла в доверие. Что вы ответили?

— «Мой мудрый султан, — начала я, — простите меня за такой вопрос, но скажите, почему вы разрешили Айше остаться здесь после смерти Абдул-Хамида, да будет вечная слава его праху?»

— И что он ответил?

— Султан откинул голову, закатил глаза и сказал: «Помню, как я опечалился после смерти отца: меня держали в Топкапе, а мать отослали в Старый дворец. Я позволил Айше остаться здесь, потому что мне хотелось, чтобы Мустафа был рядом с матерью. Однако Айша завистлива и злобна, она оказывает дурное влияние на мою сестру».

— Как мило. А что вы ответили?

— Я улыбнулась и сказала: «Мой добрый султан, я буду счастлива, если смогу угодить вам». Селим взял меня за руку, а когда мы подошли к входу в гарем, я наклонилась к клумбе с гиацинтами, сорвала один цветок и украсила им его тюрбан.

— Великолепно! — похвалил я. — Только посмотрите на эту гору скорлупы. Пожалуйста, уберите оставшиеся фисташки. Я уже съел так много, что у меня, наверное, заболит живот.

Прошло всего несколько недель, Селим повел ее в парк и попросил закрыть глаза, обещая сюрприз. Когда они приблизились к конечной точке сераля, она увидела этот подарок: там стоял изящный павильон, построенный в стиле французских королей. Зеркальные панели шли вдоль комнат, ниши заполняли вазы с орнаментами и горшки с цветами.

— Никогда не видела столь прекрасного павильона, — сказала она мне. — В мою честь его назвали Павильоном возлюбленной.

— Счастье улыбнулось вам, — ответил я и ущипнул мочку правого уха, чтобы не сглазить.