Флорентийка. Книги 1-4 - Жюльетта Бенцони

В его возрасте…

— Ничего себе! Король Франции пусть умирает или страдает, а он в это время греется на солнышке! — капризно сказал Людовик. — Ну хорошо, напишите ему, пусть он пришлет мне свою чудесную мазь! Я пошлю за ним весной. А теперь давайте поговорим о вас! Ну как вы прогулялись с моим шотландцем?

— Король действительно думает, что слово «прогулялись» вполне подходит? Мы вместе совершили долгое и утомительное путешествие и…

— Хорошо, хорошо! Я беру назад свои слова! Простите, донна Фьора! У меня просто плохое настроение.

Не дожидаясь от нее вопросов, он объяснил, что между Марией Бургундской и Максимилианом Австрийским и им сложились довольно запутанные отношения, потому что король Эдуард, которого так здорово обманули в Пикиньи, но которому, правда, так же здорово и заплатили, теперь требует, чтобы был выполнен один из пунктов договора: заключение брака между наследником французского престола и его дочерью Елизаветой.

— Эта крыса хочет немедленно послать к нам свою дочь для заключения брака, а заодно и получить шестьдесят тысяч ливров, которые я обязан заплатить в течение года за руку этой принцессы! А мне она не нужна! Кроме того, моему сыну всего восемь лет, и он слишком молод для женитьбы. Мне надо как-то успокоить короля Эдуарда.

— И. король нашел способ?

— Время! Только время! Кроме этого, у меня в Лондоне есть посол, Мариньи, очень ловкий малый. Если мы вдвоем с ним захотим обмануть короля Эдуарда, то помешать нам в этом может только дьявол! Вдобавок он женился на девушке не очень высокого происхождения, а под его трон подкапывается его брат, Глочестер[25], поэтому трон не так крепко стоит, как он думает…

Однако как получилось, что мы заговорили о политике? Кажется, мы говорили о вашей поездке в Вильнев-Сен-Андре? Ходили слухи, что граф де Селонже сбежал из замка Пьер-Сиз и нашел приют в монастыре Валь-де-Бенедиксьон?

— Да, сир. Мортимер должен был вам об этом рассказать.

— Так. И Филипп воспользовался наплывом паломников, чтобы улизнуть от святых отцов? Это, по моему мнению, доказывает, что он потерял память отнюдь не до такой степени, как все думали.

— Сир! — возмутилась Фьора. — Мой супруг не мог оказаться в такой роли!

— А почему нет? Вильнев принадлежит нам, и поэтому он не мог считать там себя в безопасности!

— Но монастырь — это же место, где люди находят убежище! — возразила Фьора.

— Это так, но вы еще совсем дитя и не знаете, насколько ненадежны такие убежища, когда речь идет об определенных интересах! Ваш супруг — человек умный и должен понимать это. — Людовик взглянул на нее и неожиданно спросил:

— Но зато мне непонятно, как пребывание в Риме могло оставить вас настолько невинной?

Фьора почувствовала, что начала краснеть, и принялась теребить носовой платок, который достала из рукава платья. Король не делал никакого намека на кардинала делла Ровере и, видимо, не знал, в какую трагическую историю он ее вовлек.

Наступило молчание, изредка прерываемое треском дров в камине. Людовик XI гладил голову своей любимой собаки и искал на столе какое-нибудь лакомство для одного из спаниелей, приблизившегося к нему.

— Собаки — это самые лучшие друзья, самые надежные и верные, которые только могут быть у человека. Тем более у короля, — вздохнул он. — Скажите, а куда, по-вашему, мог деваться мессир де Селонже? По-моему, вы не слишком долго «с Кали в окрестностях Вильнева?

— Я решила, что это бесполезно, и надеялась… надеюсь и сейчас, что он вспомнит, что я нахожусь рядом с королем. Если только он не решил находиться сейчас очень далеко.

Повернувшись, Людовик XI взял со стоящего рядом с креслом стола какое-то письмо. По сломанной печати было ясно, что он его уже прочитал.

— Одно ясно: в Венеции его не было. Дож пишет, что никого, похожего на мессира де Селонже, в городе не замечено.

Среди тех, кто отправился сражаться с турками, его тоже нет, да и сам список очень короткий.

— Благодарю вас за то, что вы сообщили мне эти новости, благодарю короля за то, что он изволил…

— Дорогая, оставьте эти пустые слова! Мне так же важно найти этого возмутителя покоя, который с таким трудом Карл Амбуазский наводит в Бургундии…

— А что, сир Краон больше не управляет Дижоном? — удивилась Фьора.

— Это хороший слуга, но он глуп, а мне нужны умные люди.

Короче, мы снова займемся поисками вашего супруга!

— Пожалуйста, сир… не надо ничего делать!

Король, который сидел, полуприкрыв глаза, встрепенулся.

— Вы не хотите его найти?

— Нет, сир. Если ваши люди будут продолжать его поиски, он попробует сбежать, и его ничто не остановит… Я хочу… я надеюсь, что он сам придет ко мне, а не появится из-за того, что мы пустим по его следам всех ищеек королевства.

— В таком случае он должен был уже вернуться, разве не так?

— Необязательно. Мне в голову пришла мысль, что, покинув Вильнев, он остался вместе с паломниками, которые тогда помогли ему, сами того не зная.

— Вы считаете, что он дошел с ними до Галисии?

— Вполне возможно. Плащ паломника — лучшая защита для беглеца! Да и дорога довольно длинная. А за такое время все как-то само устраивается. А потом, ему надо на что-то жить, как я понимаю, у него не осталось ни одного су!

Казалось, что король перестал ее слушать. Глазами он следил за фантастической пляской пламени, рассуждая сам с собой:

— Если он уехал из Вильнева в мае, то должен уже вернуться, при условии, что ничего не случилось…

— А что могло случиться? — со страхом спросила Фьора.

— Дорога на Сен-Жак долгая, трудная и опасная. Не каждый, кто выбрал ее, возвращался живым и здоровым. Я думаю, что мы можем прекратить поиски. Мы возобновим их, если в течение зимы мессир Селонже не вернется. Но молите господа и Деву Марию, чтобы он внял голосу разума и с миром вернулся к вам!

В голосе короля прозвучали угрожающие нотки, и это так напугало Фьору, что та едва осмелилась спросить:

— А если нет? Что тогда, сир?

— А если нет, то я буду помнить только одно: граф де Селонже — бунтовщик, и по-другому я не могу смотреть на него.

А теперь, дорогая, оставьте меня. Я устал и хотел бы немного вздремнуть. Вы не забудете про письмо?

— К Деметриосу? Я напишу его, как только вернусь к себе, и велю доставить его