Желание джентльмена - Кэролайн Линден

Закусив губу, Ханна изучала изящный каллиграфический почерк. Лондонский бал! Она заявится туда нарядная, как и подобает герцогине, но сможет ли она вести себя как герцогиня?

Ханна изогнула губы.

– Думаю, вы примете приглашение.

В словах герцога Ханне почудился какой-то подвох. Ну, разумеется, примет; разве она посмеет отказаться? Затем ей и нашили столько платьев, чтобы она могла предстать перед высшим светом.

Однако герцог не смотрел на нее: его взгляд был устремлен ниже. Булавки, скреплявшие платье сзади, разошлись, и лиф, и без того довольно открытый, соскользнул. Новый корсет придал фигуре Ханны очаровательные формы, и эти формы теперь оказались доступны глазам герцога, который не сводил глаз с ее подтянутой груди.

Ханна не решалась прикрыться; она даже шевельнуться не смела: вдруг в нее вонзятся проклятые булавки, или, чего доброго, платье спадет совсем! Ханна застыла в напряжении, учащенно дыша, когда герцог медленно поднял глаза и их взгляды встретились; по коже у нее забегали мурашки. Почему он так смотрит на нее? Чего ему хочется? И почему при одной мысли об этом у нее быстрее забилось сердце и свело живот?

Господи, да что вообще с ней такое творится? Она почти не знает герцога, он ей ничуть не нравится, но стоит ему бросить на нее искушающий взгляд, как она вся напрягается в сладостной истоме…

– Ну как, вы принимаете приглашение? – Голос герцога был, как всегда, холоден, но Ханна не сомневалась: ему ведомы ее тайные чувства.

Всякий раз, когда он так на нее смотрел, ей казалось, будто он читает ее мысли, и это еще в сто раз хуже, чем то, что сейчас он видит ее полураздетой.

– Да! – Она протянула Маркусу приглашение. – Да, само собой разумеется.

Но он не взял у нее карточку.

– Оставьте это себе. Адамс уже переписал приглашение в мой ежедневник.

Ханна опустила руку.

– Ах да, конечно. Я… я скажу Розалинде.

– Это ни к чему – она сама выбрала этот бал.

Ханна залилась румянцем. Розалинда ей об этом ни словом не обмолвилась; возможно, она хотела, чтобы герцог сам сообщил об этом. Розалинда постоянно пыталась их свести, и это порядком утомляло Ханну. Какое Розалинде дело до их личных отношений? Ханна и без того с трудом сдерживала опасные порывы, а тут еще этот нажим…

– Я буду стараться изо всех сил, не извольте волноваться. Хотя для вас, конечно, появиться, со мной на людях – штука, вероятно, не из приятных.

Герцог неожиданно хмыкнул, и плотно сжатые губы несколько расслабились.

– Напротив, милая женушка, – негромко ответил Маркус. – Я вовсе так не считаю. – Он повернулся и быстро вышел.

Ханна приподняла подол и, доковыляв до двери, позвала Розалинду и мадам Леско. Пора бы ей хоть раз одержать верх над герцогом, а то она после каждой такой беседы чувствует себя дурочкой. Но еще хуже то, что она все больше испытывает к нему какое-то непонятное влечение.

Когда портниха наконец сняла с нее платье, Ханна показала Розалинде приглашение.

– О, это просто восхитительно! – ахнула Розалинда, словно видела эту карточку в первый раз. – Естественно, дорогому Маркусу не терпится представить тебя свету!

– Но герцог сказал, что вы сами выбрали именно этот бал, – напомнила Ханна.

На секунду лицо Розалинды исказила раздраженная гримаса, но она тут же сменилась беззаботной улыбкой.

– Да, конечно, это я просто запамятовала. Так что вы наденете? Мадам Леско уже дошила платье из синего шелка с брюссельскими кружевами…

– Пожалуйста, не приставайте к нему больше… – прошептала Ханна, едва шевеля губами, хотя мадам Леско и ее помощницы отошли в сторону, но в комнате с высокими потолками, лакированными полами и огромными окнами акустика была замечательная.

– Чепуха, – отмахнулась Розалинда. – Иногда на мужчину нужно чуть-чуть надавить.

Ханна медленно выдохнула и склонила голову, будто хотела еще раз перечитать приглашение. В ней клокотал гнев, выплеснуть который ей было совестно. Всякий раз, когда Розалинда заговаривала о герцоге, в ее голосе появлялась особая теплота, поэтому Ханна не сомневалась, что это женщина движима только одним желанием – устроить ее с Маркусом счастье.

Поневоле Ханна испытала чувство вины. Розалинда из кожи вон лезет, чтобы превратить ее в шикарно одетую, воспитанную герцогиню и влюбить в нее герцога, а вместо благодарности ее поджидает горькое разочарование.

– Розалинда, я должна вам признаться…

– Да? – Розалинда безмятежно улыбалась.

– Герцог и я…

Нет, Ханна не смела этого сказать! Она поклялась! Не ее, вина, что мачеха герцога так щедра и так любит пасынка.

– В общем, он сказал, что некоторые его дела меня не касаются, – пробормотала она. – И боюсь… Боюсь, вы заблуждаетесь относительно наших отношений…

– А поконкретнее, милочка? – Розалинда смерила ее настороженным взглядом, и Ханна в замешательстве замолчала.

– Я так и знала, – усмехнулась Розалинда. – Я не слепая и заметила, что вашим отношениям недостает, так сказать, стимула, Не хочу вмешиваться в вашу личную жизнь, но если Маркус наплел вам всякую чушь про «общественные браки», не верьте ему.

– Не верить? – повторила Ханна.

– Не верьте. – Розалинда решительно кивнула. – Конечно, в обществе полагают, что у такого мужчины, как Маркус, непременно должны быть и жена, и любовница, но вам не следует с этим мириться.

Ханна почувствовала себя кроликом, угодившим в капкан.

– Не думаю, что в моих силах заставить герцога передумать, – промямлила она, пытаясь сменить тему.

Розалинда лишь рассмеялась.

– Не в ваших силах? Да любая женщина в состоянии вертеть мужчиной, который ее хочет, а если он ее еще и любит, из такого и подавно можно веревки вить! Поверьте, Маркус таков: уж если в кого он влюбится, то без памяти, Берегите и лелейте те чувства, что привели вас к браку, и тогда он от вас ни ногой!

– Если герцог не считает нужным хранить верность, я к нему приставать не буду, – искренне сказала Ханна. Пусть заводит сколько угодно любовниц и похваляется своими похождениями, ей-то какое до этого дело?

– Понимаете, это не стоит считать предательством, – продолжала поучать Розалинда. – Все мужчины так поступают, даже те, которые уважают своих жен. Но одно дело, чего мужчина хочет, и совсем другое – что ему нужно для счастья. Помяните мои слова, Маркус будет куда счастливее, если перестанет проводить ночи в чужих объятиях.

Ханна представила, как герцог проводит Ночи в ее объятиях, и передернула плечами, чтобы отогнать этот образ прежде, чем он посеет в ее душе смятение.

– Не знаю, чем тут можно помочь…