После развода. Не предал, а разлюбил - Влада Ветрова

— Это бы мало что изменило. Пойдем навестим ее?

Ярослава кивает и выходит первой, а я прерываю запись на диктофоне и глушу двигатель.

* * *

В холле сталкиваемся с Русланом. Он снова терзает врача вопросами, и я прохожу мимо, решая поздороваться с дочкой, но, когда захожу в небольшой коридор, объединяющий две одноместные палаты, слышу голос Виктории и замираю. Ярослава тоже ее слышит, сердито раздувает ноздри, а я показываю знак, чтобы молчала.

— В любом случае, я рада, что ты жива, — трогательно задвигает Виктория. — А свадьба подождет. Жалко только, ты столько усилий приложила! Если бы не ты, я даже не знаю, как справилась. Руслан, конечно, очень расстроился, он так ждал этого дня. Но я сразу сказала, без тебя не будет никакого праздника. Лучше в банкетном зале похуже и без живой музыки…

— Почему? — тревожится Юля.

— Ну ты же знаешь, какая там очередь… все расписано на месяцы вперед. Не хочу отодвигать еще на три месяца или даже больше. Твой папа и так переживает, что сорвалось.

— Может, не нужно было отменять?

— Ой, я еще не отменила, замоталась с утра. Думала, с тобой побуду и тогда начну. Обзвонить же еще всех надо, гостей-то сколько… перед каждым извиниться… но ты не переживай. Я придумаю, как объяснить. Жалко, билеты на поезд уже не вернуть, мои-то все издалека…

— Блин, так неловко, — расстраиваться дочь. — Знаешь, что? Не отменяй. Ну, пропущу я, сама виновата.

— Ты ни в чем не виновата, не выдумывай! Это все тот придурок. Какое ему дело вообще было, кто там и что?

— Денис не придурок. То есть, иногда, но такого точно не заслужил, — робко отвечает дочь.

— Ой, да все с ним будет в порядке. Дуракам везет.

— Ну, это да… — мямлит Юля, чем ужасно меня разочаровывает. Чудовищно! — Вообще, он то и дело попадает из-за своих тупых приколов, — оправдывает «свое» мнение.

— Ну а я о чем, — поддакивает Виктория. — Не о том голова болит. Значит, думаешь, не нужно отменять все?

— Нет, зачем? Потом сходим куда-нибудь, отметим.

— О, или вообще, слетаем с тобой вдвоем куда-нить в каникулы! Будет круто!

— Да, точно! Думаешь, папа отпустит?

— Ой, да куда он денется, — фыркает игриво, и моя дочь ей вторит. — Кстати, какой там пункт можно вычеркнуть? Четвертый уже, кажется?

— Нет, третий, в клубе же ничего…

— Ну да, облом… ну, еще сходим, когда с тебя эту штуку снимут. С гипсом совсем неудобно будет.

— Неудобно⁈ — рычит Руслан неожиданно близко. — Отойдите, — хрипит от злости, и мы с Ярославой шарахаемся в разные стороны.

— Ой, — испуганно пищит Ярослава и закрывает рот ладонью.

Я — морщусь. Знаю уже, что он сейчас сделает, и это проблема лично для меня, но душа все равно ликует. У справедливости, оказывается, богатый терпкий вкус, как у хорошего каберне. Аж рот вяжет от одного только предвкушения.

— Русик, ты уже пришел, — щебечет Виктория.

— Сейчас ты встанешь, — холодно высекает Руслан, — спокойно, без истерик выйдешь из больницы. Сядешь в такси. Доедешь до квартиры. И соберешь все свои вещи. Все, до единой, тряпки. Те, что оставишь, я отнесу на помойку.

— Что ты такое говоришь… — смеется и встает, пытаясь обнять его, но Руслан делает шаг назад и сует руки в карманы.

— Пап, ты чего? — удивляется Юля.

— С тобой еще поговорим, — сурово бросает ей Руслан. — Ты, — возвращается взглядом к невесте. — Свадьбы не будет. Никогда. За вещами к девяти вечера подъедет грузовик. Заранее подумай, куда ты поедешь.

— Да куда мне ехать⁈ — взвизгивает Виктория. — К матери, в ее халупу, что ли⁈

— А мне начхать. Ты лживая подлая дрянь. И ты могла всю свою никчемную жизнь манипулировать мной, потому что я на самом деле полюбил тебя, но манипулировать моим ребенком я никому не позволю. Не позволю! — прикрикивает грозно.

— Пап, она ничего такого не делала, клянусь! — горячо защищает подругу дочь. — Это тебе мама назудела, да? Ее рук дело? Ну так послушай меня…

— Замолчи, Юль, — удрученно вздыхает Руслан. — Не думал, что когда-нибудь это скажу, но надеюсь, что ты удачно выйдешь замуж. И в идеале, поскорее, потому что у нас с мамой уже не осталось никакого терпения. Ты еще тут? — обращается к Виктории, пока дочь открывает и закрывает рот, как золотая рыбка.

— Русь, ну ты чего устроил? — фыркает Виктория и снова пытается обнять его, но он одаривает ее таким взглядом, что она отшатывается. — Поговорим дома, это какое-то безумие!

— Безумием было связаться с тобой.

— Ты пожалеешь о своих словах, — всхлипывает Виктория. — И я прощу тебя, потому что люблю! — И выскакивает из палаты, кажется, даже не заметив меня и слившейся со стенкой Ярославы.

Я появляюсь в дверях, а дочь, завидев меня, презрительно кривит губы.

— Довольна собой? — еще и ехидничает. — И чего ты добилась? Они все равно помирятся, только нервы всем истрепала.

— Не смей так разговаривать с матерью, — гремит Руслан, немного повысив голос.

— А что я такого сказала? Она все это время вставляла вам палки в колеса, все никак простить не может. Да, понимаю, обидно, но надо же и самой что-то делать, а не торчать, как квашня, целыми днями у плиты. И ты же не ходил налево, пришел и сказал по-честному, что полюбил другую. И что? Она что-то сделала? Предложила варианты? Нет, сразу развод. И чего теперь обиженную из себя строить?

— Ушам своим не верю, — бормочет Руслан. — Ты… да как у тебя язык повернулся? Да чтоб ты знала…

— Рус, — прерываю его. — Не надо. Она взрослая и имеет право на мнение.

— Ну, спасибо, — кривляется Юля.

— Только чтобы его составить, нужно чуть больше информации, — отмечаю, доставая из сумочки телефон. Открываю видео с камер в салоне, которое скинула заранее, передаю дочери.

— Что это? — непонимающе хмурится. Я не отвечаю, так что она включает видео и смотрит его со звуком. Поначалу удивляется. Потом морщится. Потом злится. А затем возмущается: — Я такого не говорила! Это она про меня? Это я-то первый блин⁈

Пересматривает еще раз, снова злится и возмущается. Потом — в третий раз, будто в подтверждение. А потом начинает горько плакать, уронив на грудь телефон и неловко размазывая слезы одной рукой.

— Вот оно, озарение, — вздыхаю и тяжело опускаюсь на кровать в ее ногах.

— Замуж, — округлив глаза, вторит себе же Руслан, а я прыскаю, не сдержавшись, но на него смотрю с укором. — Сама знаешь, что я прав, — надменно прикрывает веки, чем