Тэррлисс - Лия Стеффи

Если бы я могла вернуться хотя бы на пару лет назад, то все бы изменила. Абсолютно все.

Спустившись на первый этаж, я направилась на кухню, чтобы налить себе чаю. Не люблю проходить по этому коридору. Именно здесь перестало биться сердце моего самого дорогого и светлого человека. У дедушки случился сердечный приступ. В тот момент в доме он был один, поэтому ему никто не помог. Знаете, что самое ужасное? Мы как раз должны были прилететь в Рибовски к нему в гости. Он ждал нас. Мы не виделись несколько месяцев, и он готовился к встрече со мной. С утра звонил и говорил, что купил подарок, собирался устроить грандиозный ужин по случаю нашего прибытия. Но папа куда-то рванул по делам, поэтому лететь нам пришлось на следующий день. Помню, как расстроилась: ведь уже сидела на чемоданах в предвкушении путешествия. Отец убедил меня, что от одного дня ничего не изменится.

Но дедушка не встретил нас в аэропорту и на звонки не отвечал. Уже с этого момента в голову полезли нехорошие мысли, на душе заскребли кошки. Когда мы приехали, то обнаружили его в коридоре. Поздно. Ничего уже нельзя было сделать. Если бы мы приехали именно в тот день, если бы у папы не появились какие-то дела, мы бы успели оказать деду помощь. Но нет. Все произошло именно так, как произошло.

В холодильнике лежала приготовленная еда, а в комнате – обещанный подарок. Однажды дедушка пообещал мне подарить что-то особенное на восемнадцатилетие. Я все гадала, что же это будет. Когда в тот день я открыла коробку, то увидела браслет с камешками – жадеитами. Однажды, будучи совсем маленькой, я нашла подобный – чудесный, изумрудного цвета – у реки. Тогда я забрала его с собой и хранила долгие годы.

На каждом камушке браслета были выгравированы мелкие даты. Читая записку, которая лежала в коробке, я узнала, что дедушка запомнил этот случай из моего детства и решил сделать мне украшение сам: после каждой нашей встречи он гравировал дату на камушке и нанизывал их на леску. Он назвал его «браслетом встреч с моей любимой внучкой».

Я заливалась слезами и хотела просто умереть.

Мне кажется, он предчувствовал свой конец, поэтому решил подарить мне браслет до наступления моего восемнадцатилетия. На последнем камушке я увидела дату, когда мы должны были приехать с папой. Теперь я буду носить на руке день его смерти.

Мы так и не встретились. Я буду бесконечно просить прощения у дедушки за то, что не успела. Я буду бесконечно любить его. Таких, как он, больше нет. Он был самым удивительным.

Сделав глоток чая, я вынырнула из депрессивных мыслей: послышался стук в дверь. По телу побежали мурашки. Я чуть было не выронила чашку, не понимая, кто смог пробраться на территорию дома. В этот момент я успела двести раз пожалеть о том, что выгнала охрану. Я бесшумно подкралась к двери и с опаской посмотрела в глазок. Никита. Черт возьми! Что этот сукин сын здесь забыл?

Открыв дверь, я посмотрела ему в глаза и скрестила руки на груди. Думаю, он сразу понял, что ему не рады. А по его виду было понятно, что он пьяный.

– Привет… – неуверенно произнес парень. – Только не выгоняй. Нужно поговорить.

– Никита, в три часа ночи я готова и директора лицея выгнать, а тебя бухого уж подавно. Что тебе надо? И вообще, как ты пролез сюда?

Он улыбнулся и пожал плечами.

– Или ты говоришь, как пролез, или я звоню в полицию и заявляю, что ты вор. У тебя десять секунд.

– Господи, началось. Какой вор? Че ты несешь! Я узнал о том, что случилось. Хотел поддержать, может, помочь…

– Знаешь, мне и правда кое в чем нужна твоя помощь… – прошептала я и шагнула к Никите.

Он нахмурился и вопросительно на меня посмотрел.

– Ты меня безумно поддержишь, если сейчас развернешься и летящей походочкой убежишь в закат. Или в нашем случае в рассвет. И больше никогда не вернешься. Ну же, давай, Никита, помоги мне! Я так в этом нуждаюсь.

– Лисса, ну что ты за человек? Я переживал за тебя, голову ломал, стоит ли приходить или нет… Сейчас наворачивал круги вокруг дома, увидел свет в окне и решил проведать тебя. Подумал, что, может, тебе плохо. А как пролез? Не забывай, что я был твоим телохранителем несколько лет. И пусть ты меня не жаловала, но в этом доме я бывал часто и успел выучить все ходы и выходы. Поверь, они есть.

– Тебя уволили, придурок! – выкрикнула я. – Какого черта строишь из себя мать Терезу? Какая поддержка? Чем ты мне можешь помочь, скажи? Ничтожное существо, которое за свои двадцать три года ничего не добилось. Всю жизнь будешь прислуживать кому-нибудь, а о тебя будут вытирать ноги. Мы из разных социальных групп, понимаешь? Или ты еще и тупой? Я смотрю, тебе совсем не повезло. Но, в конце концов, это не мои проблемы. Я не та, кто готова плясать вокруг всяких нищебродов. Забудь сюда дорогу и чтобы на метр ко мне не приближался! Что ты вообще делаешь до сих пор в Рибовски? Собирай шмотки и проваливай в свою среду обитания, нечего людей пугать своим видом. Всего доброго! – Я захлопнула дверь перед его носом и выдохнула.

Какой же он мерзкий. Просто блевать охота. Ненавижу нищих сволочей, которые думают, что могут идти вровень с людьми из высшего общества. Родился в бедности, вот и копошись в ней всю жизнь. Общайся с такими же, как ты. Какого черта они лезут туда, куда не следует? Хотя у них, похоже, не только денег нет, но и мозгов. Отвратительно.

Я направилась в свою комнату и улеглась в кровать. После того как я выгнала всех из дома, я не ходила в «Гринберг». Хотелось просто отдохнуть и не забивать голову дурацкой информацией. Я вроде как набралась сил и теперь могу спокойно разорвать лицей в клочья. Кажется, там почетное местечко пустует, которое занимал Тэрриэль Ривман. Черта с два, теперь на стене будет красоваться фото Филиссы Бенуа.

Это мое место, и я его достойна.

* * *

Учитывая, что я проспала часа три, сказать, будто мое состояние было не