Когда мы были осколками - Акация Блэк

– А он всерьез решил исчезнуть с радаров…

– Да! Там что-то с наркотиками, ФБР, что-то в этом духе. Стоит тебе угодить им в лапы, как все, – присвистываю я, делая вид, что утираю пот со лба. – Уже не отмоешься.

Господи, куда я лезу. Лиам ставит кружку на стол и наклоняет голову, чтобы пристально на меня посмотреть.

– Луна?

– М-м-м?

– Помнишь моего приятеля Маттео?

– Блондина?

– Ага! Он из Колумбии. И, когда выпьет, он начинает выражаться… весьма цветисто. Погоди-ка, кого-то мне это напоминает!

Мои глаза распахиваются от шока и стыда, а Лиам пытается сдержать смех. Еще немного, и он рискует умереть от задержки дыхания.

– Значит, ты немного понимаешь по-испански, – с ужасом делаю вывод я.

– Я говорю на нем так же бегло, как ты лжешь. Эль Каброн, это ж надо было придумать!

Он начинает хохотать.

– Луна, если хочешь, чтобы я вылизал тебя до дрожи – просто попроси. По-человечески.

Этот козел ржет надо мной, еще и держась рукой за живот.

– Ой, отвали, – обиженно дуюсь я.

– А тебя все так же легко вывести из себя.

Волна ностальгии сбивает меня с ног. Маленькими кулачками начинаю колотить по его мускулистой груди, но он только громче хохочет. Когда одной рукой он перехватывает мои запястья, меня пробирает дрожь, а между нами повисает тишина. В которой хорошо слышно наше частое дыхание.

Улыбки гаснут. Одни глаза находят другие. Мое сердце борется с желанием выпрыгнуть из груди, чтобы прижаться к его сердцу. Читаю в любимом лице столько эмоций, что не выдерживаю и отвожу взгляд. Лиам прокашливается, пытаясь избавиться от волнения. А может, пытаясь успокоить собственный пульс? От ужасного положения, в котором мы оказались, я готова расплакаться. Мы так близко и так далеко.

Между нами стеной встают сожаления, причиненная боль и недосказанность. Чтобы перебить этот яд, разъедающий нутро, говорю первое, что приходит в голову:

– Мне стоит беспокоиться из-за того, что ты видел меня голой?

И присасываюсь к чашке уже остывшего кофе.

– Почему это? – спрашивает он, наклонив голову. – Тебе есть что скрывать? Шрамы, татуировку, о которой теперь жалеешь?

Слова еще не успевают затихнуть, как он уже – я вижу – жалеет, что их произнес.

– Вроде той, что у тебя на запястье?

Его руки и грудь покрыты чернилами, но наша минималистичная татуировка больше всего бросается в глаза.

– Я не буду с тобой об этом говорить, – холодно отчеканивает он.

Момент упущен. Теперь в комнате повеяло арктическим холодом.

– Странно. Ты же обычно такой болтливый, – выплевываю я, не удержавшись.

Сарказм не остается незамеченным. Даже слон в комнате был бы не так очевиден, как подтекст в этой фразе. Лиам потирает лицо и устало выдыхает.

– Луна, я не в настроении с тобой ругаться. Мне кажется, вчера вечером ты уже сказала все, что обо мне думаешь. Считай, что разговор окончен.

– О чем ты?

Лиам смотрит на меня так, будто я намеренно над ним издеваюсь. Это, конечно, все еще мое любимое занятие, но сегодня утром мне не до этого.

– Я о сцене, которую ты вчера устроила перед «Ареной».

– Я никогда не устраиваю сцен, – возражаю я.

Он закатывает глаза.

– Продолжай в том же духе и, может, однажды отыщешь мозг у себя в башке.

Не успеваю я закрыть рот, как Лиам вскакивает на ноги, сокращает расстояние между нами и хватает меня за волосы, чтобы заставить поднять на него голову. Своими словами он будто дает мне пощечины.

– Я не стану говорить о прошлом, которое ни ты, ни я не в силах изменить. Ничто уже не сотрет те слова, которые мы сказали друг другу в тот день. Я пытаюсь жить дальше, Луна, пытаюсь отгоревать свое по долбаной истории любви, которая казалась мне вечной. И отгоревать побыстрее. Но когда я каждый день вижу тебя, мне кажется, что результат, которого я добился за эти годы, обнулился. Поэтому нет, я не буду обсуждать с тобой то, что ты увидела на моем запястье.

Ледяным взглядом он долго смотрит мне в глаза, пока мое сердце рвется на куски.

– Как можно двинуться дальше, не обсудив то, что произошло?

Он отпускает меня и делает шаг назад. Холод теперь сменяет печаль.

– Поверь, я переживаю этот день так, будто это было вчера, стоит мне закрыть глаза. Твое молчание было таким же громким, как действия, которые за ним последовали. Повернуться ко мне спиной было твоим выбором. И да, я сказал то, что и не думал никогда произносить. Мне жаль. Я и как брат не справился: я не был с ней рядом, и теперь мы оба вынуждены нести ответственность за последствия принятых решений.

Лиам забирает кружки, чтобы поставить их в раковину, пока правда умирает на моих губах. В животе завязывается узел страха, что он видит во мне только разбитое им сердце. И боюсь, что вина за это поглотила его без остатка, а ведь вина из-за сестры и так неотступно преследует его.

Страх, что он выследит его и лишит жизни, из-за выбора, который я тогда сделала, долго не давал мне покоя. И все же, когда я разворачиваюсь на стуле, и наши глаза встречаются с чувством такой силы, меня будто отбрасывает на много лет назад, когда я была уверена, что он мужчина всей моей жизни и ничто нас не разлучит. В этот миг мне кажется, что он борется с тем, что должен или не должен чувствовать ко мне.

Ненависть. Дружба. Желание.

Боль в его глазах отражается и в моих, потому что я знаю: от страданий нас может избавить только правда. Поэтому я делаю глубокий вдох и открываю рот, чтобы наконец облегчить непосильную ношу наших сердец.

«Лиам, а что, если ты кое-чего не знаешь о том дне?» – повторяю я мысленно, набираясь смелости произнести это вслух. Кажется, он чувствует, какая буря сейчас бушует во мне, и его взгляд умоляет – он наверняка и сам не знает, о чем именно, – избавить нас от мучений. Но тут протянувшуюся между нами нить обрывает звонок моего телефона. Мне удается расслышать его тихий грустный вздох, и от этого колет в груди.

Растерянно тянусь к столу, чтобы ответить. Не посмотрев на всплывающий номер, слышу два слога, от которых стынет кровь.

Дарлинг.

Покачнувшись на стуле, дрожащими руками тут же кладу трубку. Не может быть. Это какой-то розыгрыш. Во рту становится горько. Должно быть, я надолго замерла, потому что, когда прихожу в себя, Лиам одной рукой держит