Когда мы были осколками - Акация Блэк

– Луна? Посмотри на меня. Кто это был?

– Я… все нормально. Просто устала.

Очевидно, отвечаю невпопад. Он отстраняется, и я, резко почувствовав холод, еле удерживаюсь от того, чтобы не начать умолять его не отпускать меня. Сунув левую руку в карман, он пристально смотрит в глаза, будто пытаясь прочесть мои мысли. Двумя пальцами приподнимает подбородок, заставляя меня взглянуть ему в лицо. Становится трудно дышать. Выдержать такой взгляд невозможно, поэтому я решаю уставиться на его нос.

– Смотри мне в глаза, – приказывает он.

Резким взмахом головы выбираюсь из его хватки.

– Что происходит, Луна? В последний раз спрашиваю.

Этот угрожающий тон заставляет меня скрипнуть зубами. Да за кого он себя принимает? На работе обращается со мной как с пустым местом, как с какой-то вредной дрянью, от которой ему не терпится избавиться, а теперь пытается влезть в шкуру того, кем уже очень давно не является, – обеспокоенного друга. Защитника. Я встаю лицом к нему и выпрямляюсь.

– А я в последний раз тебе говорю, что просто устала.

Произношу это почти по слогам, чтобы до него дошло наконец: я не стану удовлетворять его любопытство. Он качает головой и вздыхает, сдаваясь. В глазах, в которых только что бушевала тревога, снова плещется равнодушие.

– Как скажешь. Я в душ.

♪ Дождавшись, когда его фигура скроется за углом, выплескиваю накопившееся раздражение. Дрожу от смеси чувств, что сводят с ума, и, перестав сдерживать затапливающую меня ярость, кричу, закрыв руками рот. Сердце колотится так, что в груди становится больно. Когда на телефон снова принимается звонить незнакомый номер, выключаю его и сердито утираю текущую по щеке слезу, потому что гнев уступил место стыду. Мне стыдно, что несмотря на все усилия, все сеансы у психолога в университете, я все так же слаба и уязвима, как и много лет назад.

«Дарлинг, открой ротик и дай мне то, что задолжала. Где же твой любимый Лиам? Может, ему понравится то, что он здесь увидит».

Кажется, стены начинают сжиматься, стремясь меня раздавить. Задушить. Когда его гнусавый голос начинает на повторе звучать в моей голове, колени подгибаются.

Вдох.

Выдох.

Чтобы не упасть, хватаюсь за мраморную столешницу кухонного острова и жмурюсь, пытаясь успокоиться. Я помню довольную улыбку, которая расплылась по его лицу, стоило ему увидеть страх в моих глазах, помню угрожающий взгляд и руки, крепко вцепившиеся мне в волосы. Помню слова, которыми он хотел запачкать и унизить меня, и свое желание умереть.

Мне нужен Лиам, чтобы выбросить это из головы.

Заталкиваю ужасные воспоминания поглубже и не сопротивляюсь, когда ноги несут меня к нему. Желание прикоснуться к его коже, почувствовать его запах становится почти невыносимым. Мне нужно, чтобы мысли, которые разрушают меня и мешают двигаться дальше, наконец умолкли, а это возможно только рядом с ним.

Иду на шум воды и попадаю в современную просторную ванную. От ее вида перехватывает дыхание. Или это от вида обнаженного Лиама, стоящего ко мне спиной в огромной душевой кабине. Взявшись за край, стягиваю через голову баскетбольную майку. За ней на пол летят трусики. Распускаю длинные волосы. И, не думая дольше, делаю шаг, еще шаг и вхожу. Обхватив руками его талию, прижимаюсь грудью к мощной спине. От неожиданности Лиам вздрагивает и напрягается, а я, ощутив холод воды на коже, стискиваю зубы.

Не отталкивай меня. Мне это нужно. Ты нужен.

Не говоря ни слова, он меняет температуру воды, и от этого тепло становится не только телу, но и сердцу. С облегчением улыбаюсь ему в лопатку, поглаживая живот кончиками пальцев. Мои руки медленно скользят вверх по торсу, и когда я задеваю его соски, он издает что-то наподобие рыка. В ответ его пальцы впиваются в мое бедро, вырывая у меня стон боли, смешанной с удовольствием. Но я не отвлекаюсь: продолжаю скользить ладонями к его бокам, кубикам на животе, а потом – к мышцам нижнего пресса, от которых теряю голову. Не сдержавшись, медленно провожу по уже прижавшемуся к животу твердому члену. Но Лиам вдруг ловит меня за руку, чтобы остановить. Затем оборачивается и обхватывает мое лицо руками. Его грудь рвано вздымается. Он пристально смотрит на мои губы, от чего в сердце расцветает надежда, а потом прижимается ко мне лбом. С закрытыми глазами он пытается выровнять собственное дыхание, пока у меня в груди стучит, кричит, горит. Он так мне нужен, что наше прошлое и наши ссоры сейчас не имеют значения. Когда он снова открывает свои зеленые глаза, в прожигающем меня взгляде читаю сотню немых вопросов.

– Хочешь узнать, что я думаю?

– Нет, – отвечаю я. – Но ты же все равно скажешь.

– Ты пытаешься спустить пар, занявшись сексом.

– Может быть.

– Ты со всеми так делаешь?

Ревность и злость в его голосе ласкают мое эго, пока он носом нежно проводит по линии моей челюсти.

– Нет, – признаюсь я.

– Почему со мной?

Я не отвечаю. Он и так знает почему. Ответа сейчас требует уже его эго.

– Ты ведь знаешь, что я к тебе чувствую.

Он сгребает в кулак мои влажные волосы. Я гордо вскидываю подбородок и сглатываю, прежде чем ответить.

– Ты меня ненавидишь.

– Я тебя ненавижу, Луна, – соглашается он в нескольких сантиметрах от моих губ.

– Это взаимно.

– Скажи это. Я хочу услышать, как ты это говоришь.

Не прячу довольной улыбки. Нет, вместо этого я даю ему понять, насколько мне нравится наша игра.

– Я тебя ненавижу.

Он отвечает соблазнительной ухмылкой. А потом прижимает меня к стеклянной стене кабинки, и наши влажные тела сталкиваются. Он давит всем весом так, что его стояк вжимается мне в живот, и я запускаю пальцы ему в волосы.

– Повтори.

– Я тебя ненавижу, Лиам.

– Это хорошо, – вздыхает он. – Потому что я никогда и никого не ненавидел так, как тебя.

Кусаю его в шею, и у него вырывается ругательство.

– Заткнись и поцелуй меня. Я начинаю скучать.

Его еле слышный смешок пускает дрожь по моему телу.

– Нет.

– Что?

– Ты с первого раза услышала. Я не хочу быть для тебя каким-то жалким громоотводом, – рычит он, хватая меня за горло. – Я хочу быть тем, кто заставляет тебя страдать. Так что ты скажешь мне, кто лишил меня удовольствия привести тебя в такое состояние, Луна, потому что только у меня есть право так с тобой обращаться. Страх и ярость в твоих глазах принадлежат мне. И если однажды твое сердце заболит так, что ты захочешь,