Эйрин и Залкос, бог Хаоса - Эмпирика Аттонита

Глава 31

Первое, что почувствовала Эйрин, — холод. Жуткий холод, пробирающий до костей. Открыв глаза, не сразу привыкшие к темноте, и оглядевшись, она увидела, что сидит в зарешёченном помещении на полу, привалившись спиной к высокой стене с грубой каменной кладкой. За железными прутьями виднелась узкая лестница, ведущая наверх, тускло освещённая отсветами далёких факелов.

Подняв дрожащие руки, она попыталась создать чары тепла и света, но в её ладонях не вспыхнула даже малейшая искра: у неё на запястьях мерцали фиолетовые магические оковы.

— Залкос! — прошептала она трясущимися от холода и страха губами. — Ты здесь?

Из темноты послышался глухой мрачный голос:

— Да, Эйрин.

Приглядевшись, она различила его силуэт: он тоже сидел на полу у дальней стены, на его руках мерцали магические браслеты, а лицо, спрятанное в тенях, озаряли глаза, казавшиеся непомерно огромными: два чёрных колодца, из которых струилась живая тьма — темнее, чем окружающий мрак.

От этого жуткого зрелища у неё перехватило дыхание: как же он, должно быть, зол!

— Залкос, прости… — робко выдавила она сквозь хватку ужаса, сжавшую горло. — Это всё из-за меня…

Её слова повисли в гнетущей тишине, и она сжалась всем телом, когда увидела, как он тяжело поднялся и шагнул в её сторону.

«Боги, мне конец», — пронеслась в голове паническая мысль, а на глазах выступили слёзы отчаяния, и она попятилась к решётке.

Уперевшись спиной в холодные прутья, она зажмурилась, не в силах смотреть, как он медленно, но неумолимо приближается, как дикий зверь, запертый в клетке со своей жертвой, имеющий над ней полную власть — и время, чтобы не торопиться.

Её опалил жар — жар нависшего над ней тела, и огненная волна прокатилась по коже, когда он невесомым касанием дотронулся до её щеки.

— Эй-рин, — вкрадчивым шёпотом протянул он. — Эйрин, посмотри на меня.

— Залкос, я не хотела… — беспомощно вымолвила она, зажмурившись ещё сильнее.

— Посмотри на меня, — настойчивее повторил он и, крепко сжав её подбородок, провёл большим пальцем по её губам.

Она набралась смелости и открыла глаза: её взгляд встретился с этой жуткой полыхающей тьмой, сочащейся из его глазниц, пугающей и манящей одновременно, и она почувствовала, как сердце пропустило удар, а потом пустилось в бешеную скачку, когда он вплотную приблизил к ней своё лицо.

Огненный жар его дыхания опалил её кожу, и в следующий миг по её телу пробежала судорожная волна, когда его горячий язык лизнул её щёку.

— Очень сладкая, — страстно прошептал он ей на ухо, и от этого будоражащего звука по её спине пробежали волнительные мурашки.

Обвив руками её талию, он притянул её к себе вплотную, и она ощутила силу его желания в прижавшемся к ней теле. Снова взяв её за подбородок, он приподнял её голову и коснулся губами её губ с такой неожиданной нежностью, что у неё защемило сердце.

Эйрин тихо простонала, и тут Залкос уже не мог сдержаться. Он яростно вторгся языком в её рот, жарко и властно наполняя его своей безудержной страстью, от которой у неё затряслись колени, и она бы упала, если бы не его сильные руки, крепко вцепившиеся в её бедра. Он приподнял её над полом, вдавив спиной в решётку с дикой силой, что лишь добавило остроты её ощущениям, и она сдавленно замычала от боли, желая лишь одного: чтобы он не останавливался.

Заметив, что ей неприятно, Залкос ослабил нажим и, отстранив её от прутьев, заскользил ладонью по её спине, успокаивая и возбуждая одновременно. Дрожащими руками она нашла воротник его мантии и, не думая ни о чём, кроме этого момента, начала расстёгивать пуговицы, касаясь горячей кожи.

Залкос перехватил её запястья и, оторвавшись от её губ, горячо прошептал:

— Больше не боишься меня?

— Нет, — страстно выдохнула она.

Он снова обнял её и прижал к своей груди и, нежно поглаживая по голове, молвил успокаивающимся голосом:

— Тогда выслушай меня. Мы оказались в темнице из-за…

— Залкос, я знаю, я так виновата! — воскликнула Эйрин.

— Т-с-с, не перебивай, — он закрыл её рот своей широкой ладонью. — Мы оказались в темнице из-за того, что они не поверили нам. Не поверили, что я мог измениться. И я должен был это предвидеть. Я — бог разрушения. Как я мог ожидать, что они примут меня с распростёртыми объятиями?

Эйрин замычала в его руку, и, когда он разжал её рот и принялся ласкать её лицо, сказала с неожиданной решимостью в голосе:

— Они не смогут держать нас здесь вечно. Мы что-нибудь придумаем. Обещаю, любимый, мы выберемся отсюда.

Залкос мягко усмехнулся.

— Я не сомневаюсь в этом, — сказал он, но его голос друг изменился и стал отчуждённым и мрачным, когда он продолжил: — Быть в этих оковах невыносимо! Я не могу даже переместить нас в безопасное место! Не могу даже отследить души твоих… твоих друзей.

Сердце Эйрин наполнилось тревогой.

— Ты говорил, что они находятся в месте, где встречаются свет и тьма. Почему же тогда мы переместились ко дворцу? — спросила она, пытаясь собраться с мыслями и не думать о худшем.

— Вероятно потому, что их тела ещё здесь, — серьёзно ответил Залкос. — После битвы их должны были доставить к лучшим лекарям — королевским лекарям, очевидно. Но их души — на грани миров, где время идёт своим ходом.

— Своим ходом? — не поняла Эйрин.

— Да, — вздохнул Залкос. — Я… не знаю, как это объяснить. Оно не соотносится со временем в Нижнем мире, но, раз они сразу не ушли за грань, это даёт нам надежду.

Его слова немного успокоили её, хотя тревога не исчезала и, словно чувствуя это, он принялся разминать её напряжённые плечи, наполняя её тело новым жаром своих прикосновений. Когда её мышцы достаточно расслабились, его руки опустились к её бёдрам и легонько сжали ягодицы, заставив её сердце биться быстрее.

— Пока мы всё равно здесь ждём… — с придыханием молвил Залкос. — Мы могли бы… скрасить время нашего заточения.

— Что ты имеешь в виду? — с лёгкой улыбкой спросила Эйрин.

— А ты не знаешь? — усмехнулся он. — Хорошо, я тебе покажу.

С этими словами он развернул её спиной к стене и набросился на неё с голодным поцелуем, требовательным и властным, который становился до безумия ожесточённым, но, когда она едва не задохнулась от накатившей волны возбуждения, смешанного с паникой, он перешёл в лёгкий чувственный танец губ. Резкие перепады между яростью и нежностью создавали в ней настоящую бурю чувств, словно всё её существо было объято хаосом, и она начала тихонько постанывать,