Альфа Грей - Си Джей Праймер

— Хватит! — раздается голос позади меня, глубокий и громкий. Сначала я едва слышу его, но за ним стоит команда альфы, которая заставляет моего волка остановиться. Я отпускаю руку Ханны и поворачиваю голову в направлении голоса, чтобы увидеть, кто отдал приказ.

Грей сердито смотрит на меня сверху вниз, скрестив руки на груди. — Перекидывайся, — приказывает он, и моя волчица скулит, когда команда альфы вынуждает ее отступить.

Грей

Воздух вокруг Фэллон мерцает, когда она возвращается в свою человеческую форму. Она сидит на корточках, обнаженная, по подбородку течет кровь, костяшки пальцев липкие. Она медленно поднимается на ноги передо мной, слегка склонив голову и глядя на меня диким взглядом.

Хотя ее обнаженное тело выставлено на всеобщее обозрение, я так чертовски зол, что даже не могу это оценить. Ее длинные волосы ниспадают на плечи, прикрывая грудь, которая вздымается от неровного дыхания.

Ханна все еще лежит на полу, схватившись за окровавленную руку и причитая. Это ужасное зрелище — разорванные куски плоти и мышц оторваны и свисают с ее бицепса. Джакс и Рид подбегают к ней и помогают сесть, пока Джакс срывает с себя футболку и оборачивает ею руку Ханны, чтобы остановить кровотечение. Мой взгляд перемещается с Ханны обратно на Фэллон, которая все еще застыла, уставившись на меня.

— Что, черт возьми, произошло?! — Спрашиваю я, уперев руки в бедра.

Выражение лица Фэллон становится хмурым. — Она первая начала это, — шипит она, свирепо глядя в сторону Ханны.

— Мне все равно, кто это начал! — Рычу я, приближаясь к Фэллон. — Это неприемлемо. — Я нажимаю пальцем вперед, в центр ее груди. — Ты выбываешь.

Выражение лица Фэллон мгновенно меняется, от ярости к шоку и удивлению. — Что? — всхлипывает она.

Я так зол, что даже не могу взглянуть на нее, поэтому отворачиваюсь. Я начинаю делать несколько шагов, когда слышу, как она снова заговаривает, в ее голосе слышится мольба.

— Грей, пожалуйста… — ее голос хриплый, как будто она сдерживает слезы.

Я резко разворачиваюсь к ней лицом, сохраняя невозмутимое выражение лица, чтобы не выдать никаких эмоций. Мой волк царапает меня изнутри — такое чувство, что он разрывает меня на части. Инстинктивно я хочу успокоить ее, сделать все лучше, но она перешла черту. Отряд — мой главный приоритет, и я знаю, что я должен делать; она не оставила мне никакого гребаного выбора. Я так зол, что хочу пробить кулаком стену — мне требуются все силы, чтобы оставаться стойким.

— Мы не потерпим такого поведения в отряде, — говорю я, качая головой. — Собирай чемоданы, новобранец.

Сокрушенность в больших голубых глазах Фэллон выводит меня из себя, но я знаю, что должен это сделать. Я обещал ребятам, что буду объективен — и легко отделаться от нее за такое серьезное нарушение было бы совсем не так. Черт возьми, если бы я начал позволять своим эмоциям управлять отрядом, я бы потребовал собственного увольнения. Я продолжаю говорить себе, что это не личное, это работа…

О чем, черт возьми, она думала?! Я понимаю, люди злятся и дерутся. Особенно оборотни — внутри нас живет дикий зверь, который всегда ищет драки. Но потерять контроль и перекинуться посреди обеденного зала? Вырвать кусок из руки Ханны? Фэллон явно не контролирует своего волка должным образом, и ее действия не могут остаться безнаказанными.

Я больше не могу смотреть на нее, это чертовски больно. Мой волк воет в агонии. Я поворачиваюсь к ней спиной и выхожу из столовой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Фэллон

Слова Грея обрушились на меня, как тонна кирпичей, выбив весь воздух из моего тела.

Он выгнал меня?!

Мои глаза наполняются слезами, когда я поджимаю хвост и бегу из столовой обратно в казарму, ошеломленная огромным чувством потери, которое я испытываю. Потеря моей мечты попасть в отряд, потеря Грея. Это слишком. Как только я добираюсь до казарм, я больше не могу сдерживаться и разражаюсь слезами. Они наполовину ослепляют меня, когда я пробираюсь к своей койке, наклоняясь, чтобы вытащить из-под нее свой чемодан.

У меня болит все тело — как будто выворачивающая наизнанку боль от слов Грея проявляется физически. Такое чувство, что в моей груди, там, где раньше жила моя надежда, зияет пустота. Мое тело сотрясают рыдания, когда я расстегиваю молнию на чемодане, распахивая его. Я топаю к маленькому открытому шкафу в конце койки, натягиваю футболку и шорты и начинаю стаскивать свою одежду с вешалок и бросать ее в открытый чемодан на полу.

Бойд и Дэвис вбегают в казармы, но я даже не могу поднять голову, чтобы посмотреть на них. Я не хочу, чтобы они видели меня в таком состоянии. Не хочу, чтобы они видели, как я плачу. Я продолжаю швырять одежду в чемодан.

Бойд подходит, протискивается между мной и шкафом и обнимает меня. — Эй… — успокаивает он, и я просто прячу лицо у него на груди, всхлипывая сильнее. Дэвис подходит к нам и протягивает руку, чтобы погладить меня по спине.

— Все будет хорошо… — Дэвис успокаивает, его голос нежен.

— Нет, это не так, — кричу я в грудь Бойду. Я так взвинчена, что все мое тело дрожит. Я отстраняюсь, вырываясь из объятий Бойда.

Я перевожу взгляд с Бойда на Дэвиса, их глаза широко раскрыты и полны сочувствия, и пытаюсь обрести хоть какое-то подобие самообладания. Я вытираю нос предплечьем — я плакала так сильно, что он течет ручьем, — и смахиваю слезы со щек руками.

— Он выгнал меня… — выдавливаю я, но мой голос звучит сдавленно.

Дэвис протягивает руку, чтобы снова погладить меня по спине. — Может, ты поговоришь с ними, когда все уляжется, может, они передумают? — он предлагает.

Я просто качаю головой, глядя вниз, когда мои глаза снова наполняются слезами.

— Чем мы можем помочь? — Спрашивает Бойд, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. Он хороший друг, но даже он знает, что эту проблему не решить. Я облажалась, и мне разбираться с последствиями.

— Я… — я прерывисто дышу, переводя взгляд с Бойда на Дэвиса. — Мне нужно увидеть Брук.

— Я думаю, она вернулась в казарму, она выходила из столовой, когда я заходил, — говорит Дэвис.

Я киваю, шмыгая носом. — Хорошо. — Мой голос звучит тихо.

Я снова перевожу взгляд с Бойда на Дэвиса, затем обнимаю их за шеи, притягивая к себе. — Спасибо, ребята.

Они обнимают меня в ответ, и боль в моей груди ослабевает, хотя