Прекрасная маленькая принцесса - Айви Торн

деревья. Мы сидим здесь уже несколько часов, и, как мне кажется, уже близится время обеда. Но разговор продолжает течь так легко, что наша связь, кажется, растет в геометрической прогрессии с тех пор, как он объяснил, почему был таким злым.

Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

— Ну, конечно, я не взяла его сюда, в лес. — Хотя это не такая уж плохая идея. В этом месте так много поразительных пейзажей, которые можно попытаться запечатлеть. — Но я привезла его с собой в Нью-Йорк. Он лежит в моем багаже в доме.

— Ты позволишь мне посмотреть на твои работы?

По позвоночнику пробегает нервная дрожь. Я показывала свои работы только семье и в колледже. Открыв свои работы Петру, я обнажусь перед ним так, как не делала этого раньше. И в то же время волнение бурлит в моем животе от осознания того, что он хочет увидеть мои работы.

— Конечно, — соглашаюсь я, поднимая голову и глядя на него.

— Ну что ж, тогда я чувствую себя полностью отдохнувшим. Готова прокатиться до конюшни?

Честно говоря, я не уверена, что готова. Мои ноги словно резиновые, а на сидячих костях синяки от резвой походки моей милой серой кобылы. Но нам нужно возвращаться, и я уверена, что мои проблемы не решатся в ближайший час или около того.

Но я улыбаюсь его энтузиазму, с которым он задал этот вопрос.

— Определенно, — соглашаюсь я.

Тем не менее, делая первые шаги, я немного ковыляю.

Петр хмурится.

— Я и впрямь слишком далеко тебя завел. — Замечает он, его тон окрашен беспокойством.

— Со мной все будет в порядке. Правда. Но у нас ведь нет целого часа на обратную дорогу, правда? — Спрашиваю я более нерешительно. Я не уверена, что смогу просидеть на лошади так долго.

— Нет. Может быть, пятнадцать или двадцать минут, поскольку мы поедем прямо.

Я вздыхаю с облегчением.

— Отлично.

На этот раз, когда я сажусь, Петр дает мне то, что он называет "нога на ногу". Переплетая пальцы, он позволяет мне ступить на его руки и запускает меня на спину Неженки без всяких усилий с моей стороны. Поставив мою ногу в стремя рядом с ним, Петр задерживается, держа руку на моей лодыжке.

Когда я смотрю вниз, я вижу, что он замирает, его поразительные глаза оценивающе прослеживают путь по моему телу, дюйм за дюймом.

— Ты выглядишь как настоящая наездница. — Замечает он.

От рыка в его голосе у меня сводит живот.

— Спасибо. — Я одариваю его победной ухмылкой.

Потом он уходит, оставляя меня наблюдать, как он с легкостью взбирается на свою значительно более крупную темно-коричневую лошадь. Я похлопываю по шее свою серую кобылу, благодарная за то, что она была так мила и спокойна со мной весь день.

— Почему Неженка, это что-то значит? — Спрашиваю я, пока Петр ведет меня через деревья к дому.

— А кто сказал, что это что-то значит? — Возражает он, оглядываясь через плечо. Но глаза его блестят, предупреждая, что меня подначивает.

— Ну, просто интересно. Как-то приторно, ты бы еще назвал ее как-то вроде Пятнышко или Белянка, — дразню я в ответ.

— Эй, не надо меня обвинять. Ее назвала моя сестра. К тому же, что плохого в Белянке? — Петр нахмуривает брови, от чего у меня сводит живот.

— Боже мой, неужели это правда? Пожалуйста, не говори своей сестре, что я так сказала.

Петр смеется, и этот звук, проносящийся сквозь деревья, становится насыщенным и теплым.

— Я просто дразню тебя. Моя сестра дала ей имя на русском, от русского — нежная.

— Нежная, — пробормотал я, глядя на гриву милой лошадки. — Это так прекрасно.

Петр кивает.

— Она любит давать имена животным. И у нее это получается настолько хорошо, что я разрешил ей назвать и Короля.

— Что означает его имя?

— Король и означает.

Я изучаю лошадь Петра и вынуждена согласиться. Он несет себя с силой, его мышцы целенаправленно напрягаются при каждом шаге, а шея выгибается красивым, царственным изгибом.

— Ему это тоже определенно подходит.

— Да. — Петр ухмыляется. — Потому что он — королевская заноза в моей заднице.

Это заставляет меня смеяться.

— Она назвала его так не поэтому.

В глазах моего жениха пляшет юмор.

— Может, и не поэтому, но именно она указала на двойную правду его имени.

Когда спустя некоторое время мы входим во внушительный, украшенный высокими стропилами амбар, несколько человек берут поводья наших лошадей, а Петр спускается с лошади и снова идет мне на помощь. Меня терзают сомнения по поводу того, насколько плохо я умею слезать с лошади, но в то же время предвкушение бурлит в моих жилах при мысли о том, что я снова окажусь в объятиях Петра.

На этот раз, когда я начинаю спускаться с седла, сильные руки обхватывают мои бедра, удерживая меня в устойчивом положении и принимая на себя большую часть моего веса. Тем не менее он позволяет мне закончить маневр самостоятельно, и я с удивлением обнаруживаю, что мне удается встать на ноги, не теряя самообладания.

— Идеальная, — шепчет он мне на ухо по-русски, слегка прижимаясь грудью к моей спине.

Я не знаю, что это значит, но это звучит как нечто хорошее, и я не уверена, что сейчас достаточно контролирую свой голос, чтобы спросить. Сердце, кажется, подскочило к горлу при первом же его прикосновении и сейчас почти душит меня.

Мне удается удержаться на ногах, пока Петр обменивается короткими фразами с конюхом, держащим поводья Короля. Затем он ведет меня в сторону внушительного особняка, который семья Велес называет домом.

— Что ты сказал конюху Короля? — Спрашиваю я.

— Обычно я сам остаюсь и ухаживаю за ним, но сегодня я сообщил его смотрителю, что меня не будет. Я также внес коррективы в его график тренировок. Он молодой конь, полный сил. Ему нужно, чтобы кто-то занимался с ним чаще.

Меня сердечно трогает, когда я слышу, как чутко Петр относится к потребностям своей лошади. Меня это удивляет, хотя я и не говорю об этом. Уверена, это только оскорбит его чувство гордости или чести. Мне придется пересмотреть свое мнение о нем. С появлением этой новой, более внимательной стороны его характера я обнаруживаю, что регулярно недооцениваю своего жениха.

Мы входим в дом через боковую дверь, идем по каменному дворику, который, судя по всему, был недавно отремонтирован, и поднимаемся на небольшую деревянную палубу, только что покрашенную. Петр открывает передо мной дверь, и, как только я переступаю порог кухни, меня встречает шумная энергия.

На открытом пространстве не менее десяти человек занимаются