Шаги между нами - Ана Майя

Как оказалось, квартира, которую я купила в Риме два года назад, чтобы вложить излишек наличных, находилась совсем недалеко от посольства. Она располагалась в прекрасном жилом доме в районе, названном в честь кардинала Людовико Людовизи.

Я ожидала увидеть Бастьяна на следующий вечер и весь день посвятила обычным и утомительным процедурам по наведению красоты, чтобы выглядеть более презентабельно.

Купила простое винтажное черное платье на одной из извилистых богемных улочек Монти, а потом заглянула на Виа Кондотти, где невероятно мягкие балетки из телячьей замши будто бы только меня и ждали. Черные, с бантиком, усыпанные разноцветными кристаллами. Из украшений – только цепочка с компасом. Не потому, что «„меньше“ значит „больше“», а потому, что я разделяла мнение Кристобаля Баленсиаги, который говорил: «Элегантность – это отсечение лишнего».

Когда я пришла в посольство тем вечером, меня поразило большое количество людей, сновавших по саду. Деревья были украшены гирляндами в форме цветочных лепестков. В дальнем конце сада я заметила небольшой оркестр. Музыка в его исполнении звучала идеально – достаточно громко, чтобы ее было слышно, но не настолько, чтобы раздражать гостей или заставлять их повышать голос.

Ужин был неофициальным, со стандартной программой: встретились, поболтали, поели. Все расхаживали туда-сюда с бокалами шампанского, стараясь почувствовать себя важными. Никто не обращал на меня внимания; разве что какая-нибудь женщина окидывала взглядом с головы до ног, пытаясь понять, почему на мне такое простое платье. Порой подходил какой-нибудь мужчина с неудачной фразой или глупым вопросом и тут же исчезал, как только замечал мое неприкрытое безразличие.

Я ожидала эффектного появления почетного гостя, но Бастьян так и не вышел.

Коктейль из нетерпения, неуверенности в себе и разочарования заставил меня усомниться во всем: зачем я приехала в Рим, почему была так убеждена, что он здесь будет. Музыка, словно по волшебству, привела меня в чувство. Когда слышишь первые ноты мелодии из далекого прошлого, то за долю секунды вспоминаешь не только всю композицию, но даже точное место и время, когда ты услышал ее впервые. Интересно, сколько мелодий, загруженных в память, мы носим в себе?

Оркестр играл инструментальную версию песни «Когда же я снова увижу тебя» соул-группы The Three Degrees, которую я слушала в детстве. Я вспомнила слаженное многоголосие вокалисток и простые слова песни – в них чудесным образом сочетались изящество и печаль.

Если вселенная решила со мной поиграть, то я проиграла всухую – гейм, сет, матч. Может быть, песня отражала неопределенность моих отношений с Бастьяном? Это была любовь или просто дружба?

Я ощущала разочарование, даже растерянность и нашла уголок за деревьями и кустами, где закурила. Я была уверена, что меня никто не видит, как вдруг появился официант и протянул мне открытку с видом на Пьяццу Навона. На обороте было написано от руки: «Mañana. A las seis de la tarde. Завтра. В шесть вечера».

Оркестр заиграл другую мелодию, но в голове у меня по-прежнему звучал вопрос, зашифрованный в предыдущей композиции: «Это начало или конец?»

•

Рим либо любят, либо ненавидят – третьего не дано. Я принадлежу к первым, но не по очевидным причинам.

Рим – это средиземноморские джунгли, изуродованные современной туристической индустрией, которая превратила их в балаган. Но среди фальшивого блеска и показного величия прячутся подлинные сокровища былых времен, вечные в своей красоте. Одна из таких жемчужин – это Пьяцца Навона.

Такой живописной площади я больше нигде не видела: длинная и открытая, светлая и просторная, окруженная небом. Ее история уходит корнями в эпоху Древнего Рима, когда та еще была стадионом. Здесь проходили гладиаторские бои и инсценировки морских сражений – отсюда и название: «Navona» значит «большой корабль».

На пьяццу я пришла без пяти шесть, не замечая, с какой скоростью иду, лавируя по оживленным улочкам. Погода стояла на удивление теплая для ранней весны. На мне были черные брюки, черный приталенный жакет и топ из шелка и кашемира с круглым вырезом. Те же черные балетки, что и прошлым вечером.

Кафе ломились от посетителей. Я часто бывала здесь. Если не заходила в церковь Сант-Аньезе-ин-Агоне, то обычно сидела в ресторане напротив фонтана Четырех рек, созданного в честь четырех известных тогда континентов: Дунай символизировал Европу, Ганг – Азию, Нил – Африку, а Рио-де-ла-Плата – Южную Америку.

Сейчас я стояла перед этим самым рестораном, высматривая свободный столик в надежде, что кто-нибудь встанет. Я не имела ни малейшего представления, где искать Бастьяна или как он найдет меня.

К счастью, через несколько минут освободился столик в первом ряду, прямо напротив фонтана и церкви. Я поспешила занять его, готовая ждать столько, сколько потребуется. Села и подняла руку, чтобы сделать заказ, как вдруг увидела его за одним из столиков в конце того же ряда.

Бастьян. Постаревший, с идеально подстриженными усами и волосами, в которых пробивались серебристые пряди, с загорелым, наверное от итальянского солнца, лицом и в элегантных очках-авиаторах, скрывавших глаза. Или его самого. Очевидно, он тоже меня заметил, потому что встал и направился ко мне.

Хотя я сидела, мне казалось, что я стою на разъезжающихся коньках посреди кристально чистого голубого льда, пытаясь удержать равновесие, не зная, что делать, и не в силах пошевелиться.

– Не возражаешь, если я выпью с тобой чашечку кофе? – спросил он, снимая очки.

Наши взгляды снова встретились – спустя двадцать лет. И в этот самый момент лед подо мной треснул.

•

Официант подошел с привычным:

– Buonasera, cosa vuole? Добрый вечер, что желаете?

Бастьян заказал двойной эспрессо, а я от волнения напрочь забыла итальянский язык.

– Lo stesso. То же самое, – с трудом прошептала я, хотя никогда не пью эспрессо без молока.

Как только официант ушел, мне захотелось поменять заказ.

За эти годы я столько раз мысленно прокручивала нашу встречу. Репетировала, что скажу и о чем спрошу, но сейчас все заготовленные реплики будто рассыпались в прах и исчезли.

Старел он красиво. Принадлежал к тому типу мужчин, чья привлекательность со временем только усиливается. Его голос не изменился, разве что бархатистая хрипотца стала еще глубже. Когда принесли кофе, он выпил его в два глотка. Я к своей чашке так и не притронулась.

– Пройдемся? – спросил Бастьян, словно вдруг осознав, сколько людей нас окружает.

Он притворялся туристом, но явно старался не привлекать внимания. Мы решили покинуть площадь и найти место потише. Оба хотели сбежать от толпы и уединиться.

Мы