Договор на любовь - Ксения Хан

недостаточно хорошо меня знаете, раз то, что всегда было частью меня, интригует и удивляет вас, –  возражает она. –  Кроме того… –  Она наклоняется к нему, упирается руками в стол и нависает над ним, нагло ему улыбаясь. –  Допустим, мою реакцию сейчас довольно легко объяснить. Но вот ваши расспросы… –  Она делает театральную паузу, чтобы вызвать его любопытство. И спрашивает, не скрывая любопытства: –  Вы в меня влюбились?

Дживон застигнут врасплох внезапной близостью и откровенным вопросом. Маска ехидного превосходства на мгновение спадает с его лица, его глаза бегают между лбом и губами Соён, изогнутыми в кривой улыбке.

– Не смеши, –  фыркает он сухим голосом.

Соён с удовлетворением отталкивается от его стола.

– Вот именно, –  отвечает она. –  Вот это интригующая реакция, а не ваши допросы.

Она кланяется ему и откровенно сбегает из его кабинета, не оборачиваясь. Оставляет на своём письменном столе папку с договорами и бежит на лестничную площадку с выходом на крышу. Ей надо подышать свежим воздухом и успокоить сердце.

На крыше Соён прислоняется спиной к шершавой стене и упирается в неё затылком.

Что. Она. Только что. Устроила?

«Не смеши», –  сказал Хван Дживон пять минут назад. Действительно, вот же дура. Как она вообще могла подумать, что человек, который все пять лет испытывает к ней максимум раздражение, минимум равнодушие, будет проявлять к ней какие-то особенные чувства? Влюблённость? Очень глупо, Чан Соён, считать, что твой босс способен на подобные эмоции.

«Вы не интересуете меня как женщина», –  сказал Хван Дживон пять лет назад.

«Мы с вами будем придерживаться рабочих отношений между руководителем и подчинённым, госпожа Чан», –  добавил Хван Дживон.

Конечно, между ними не может быть ничего иного, разве что за пять лет Хван Дживон развил в себе способность и интерес издеваться над Соён любыми доступными ему методами. Подколки, язвительные комментарии, замечания по поводу её внешности. Она носит недостаточно длинные юбки, она вообще носит юбки, она одета неподобающе для его офиса, она не убирает волосы, и это мешает работе, она ведёт себя дерзко, она язвит не к месту, она…

Она просто неподходящая кандидатура для того, чтобы быть настоящей женой Хван Дживона. Точка.

Соён устало выдыхает, проводит рукой по лицу, случайно стирая тушь с кончиков ресниц. Надо бы наведаться к Чихо на выходных, думает она устало. Вывозить все эмоции в одиночку она больше не может.

В офис Соён возвращается спустя полчаса, но Дживон не ругает её за длительное отсутствие. Он выходит из кабинета и молча подаёт Соён платок из нагрудного кармана своего блейзера.

Соён принимает его с недоумением.

– Тушь, –  поясняет Дживон безликим тоном. –  Размазалась.

Вот же чёрт. Соён кивает и отворачивается, чтобы стереть со скул чёрные полосы.

Что и требовалось доказать. Чан Соён не способна играть роль хорошей жены руководителя крупного бизнеса.

– Насчёт нашего разговора…

– Я думаю, –  перебивает Дживона Соён, –  нам с вами нужно составить письменный договор. Со сроками.

Дживон хмурится.

– Сроками? –  переспрашивает он.

– Да. Со сроками. Скажем, два месяца вас устроят?

Соён на Дживона не смотрит и потому не видит явного замешательства, застывшего на его лице.

– Чан Соён, я…

– Я распечатаю документ и подам вам на согласование, –  добавляет она резко. Тяжёлый вздох Дживона опускается на её сгорбленные плечи.

– Как скажешь, –  отвечает он сухо. И добавляет после заметной паузы: –  Два месяца –  приемлемый срок.

Когда он уходит, Соён прячет лицо в ладонях и ругает себя за беспечность.

11 мая 2024 года

Ресторан «Глаз мудреца», Инчхон

– Ты дура, –  говорит Чихо. Соён фыркает и отпивает из бокала с вином глоток.

Лучше белого новозеландского совиньон блана в винном мире ещё ничего не придумали.

– Спасибо за напоминание, великий наблюдатель, –  язвит Соён, подталкивая к Чихо тарелку с кусочками сыра с плесенью, который тот привёз из Швейцарии.

– Я сразу тебе говорил, что ваш договорный брак –  идиотская затея, а ты не слушала, –  пилит Чихо. Они сидят в «Глазе мудреца» после смены Чихо, двери закрыты, и в полутьме заведения лицо Чихо кажется ещё более красным от выпитого вина, чем при свете потолочных ламп. –  Зачем ты вообще в это вписалась? И не говори, что из-за давления со стороны его родственников.

Соён вздыхает.

– Мне нужны были деньги… –  стонет она. –  Дживон предложил премиальные в размере моей заработной платы за каждый месяц нашего брака.

Чихо выгибает в удивлении брови и даже присвистывает.

– Подруга, это меркантильная чушь.

Соён поднимает к нему хмурый взгляд.

– Ты знаешь, что мне нужны деньги.

– Ага, –  отмахивается Чихо. –  Я слышу это от тебя лет пять-шесть. Тебе нужны деньги на новый дом в Хансоне [13], на переезд и новую жизнь, да-да, бла-бла. Насколько я понимаю, с твоей текущей зарплатой ты могла бы уже скопить сумму на два дома.

– Не смеши, –  фыркает Соён. –  Дома в Хансоне стоят как крыло самолёта. Даже квартиры там продают по цене выше местной раз в двадцать.

Чихо смотрит на Соён исподлобья и улыбается, будто что-то про неё знает.

– Ну и на кой чёрт тебе тогда дом в столице? Отремонтируй дом отца, в котором живёшь. На это деньги у тебя точно есть.

Соён кусает нижнюю губу и прячет взгляд в бокале вина.

– Я не хочу ремонтировать дом отца. Я хочу продать его и уехать. Чтобы мама забыла о том, сколько бед пережила под крышей этого проклятого магазинчика.

Чихо молчит, и эта пауза кажется Соён подозрительной, поэтому она поднимает голову. Друг смотрит на неё со снисхождением.

– Ты на самом деле так не думаешь. Ты любила отца.

– Ага, –  равнодушно тянет Соён. –  А он умер.

На это Чихо нечего ответить, и некоторое время они сидят друг напротив друга в неловком молчании.

Чихо прекрасно знает –  и знает это лучше, чем Соён бы хотела, –  что у неё реально нет конкретного повода менять дом отца на новый. Ну, кроме того, что обветшалое здание давно нуждается в ремонте, который Соён может себе позволить. Даже восстановить фундамент, который за годы в старом районе просел, и чинить его –  это просто мучительно замороченное дело, только и всего. Соён упрямо считает, что просто хочет съехать.

Но если бы она была с собой более откровенна, то что бы она решила?.. Соён может перевезти маму в другой дом в Инчхоне. Запросто. У неё есть на это все чёртовы деньги. Сменить дом, продать старый, забыть всё детство…

На чердаке дома отца Соён пылится старая вывеска его магазина, и она словно приковала Соён к месту. Привязала её к воспоминаниям, лишила