Фармацистка - И. Краткое

Дилан, к сожалению, чины не только различал, но и реагировал на них неосознанно соответственно своему собственному невысокому званию – вытягивался по стойке смирно, а на вопросы отвечал кратко и четко. Один из офицеров, пожилой и седоусый, даже поинтересовался:

- Где служили прежде, молодой человек?

- Это мое первое место службы, господин майор, - отчеканил Дилан.

А лерра Тер Вилде с ироничной улыбкой заметила, когда майор отошел достаточно далеко:

- А у вас неплохо получается, лерр Ландер.

- Что именно? – не понял Дилан.

- Передразнивать этих солдафонов.

- Вы несправедливы ко мне, лерра Хелла, - запротестовал Дилан смущенно. – Это все мой романтизм и преклонение перед суровыми защитниками северных рубежей.

- Меня вам не провести! - игриво погрозила пальчиком журналистка.

- Вот адово пламя! Я спалился? – озабоченно шепнул Дилан Марлене, когда все начали рассаживаться за столом.

- Просто помни, что ты штатский, и не ругайся, как типичный огневик, - вздохнула Марлена.

- Ну хоть за ложечку можно не держаться, - нашел преимущество своего положения Дилан. – Магическая тишина – лучшее средство от пробоя.

За ужином они оказались на краю стола, противоположном тому, где рядом с хозяином сидела лерра Тер Вилде. Коменданта Марлена запомнила, поскольку именно ему Дилан наиболее подробно изложил при знакомстве придуманную ими заранее версию появления Де Вейков в гарнизоне. И все равно полковник Кейпер, высокий и плотный мужчина лет сорока, натыкаясь порой на Марлену взглядом своих темных блестящих глаз, смотрел на нее с каким-то легким недоумением, словно так и не мог понять, откуда она тут вообще появилась.

Беседа за столом вертелась в основном вокруг международной ситуации и политической позиции канцлера. И наиболее экспрессивно, пространно, громко и уверенно высказывалась несомненно привыкшая находиться в центре всеобщего внимания и явно получающая от этого большое удовольствие лерра Тер Вилде. Она поддерживала и направляла разговор, умело дирижируя вкладами в него остальных, включая Дилана, и обращалась к каждому, чье мнение спрашивала, с такой искренней заинтересованностью, будто от его точки зрения зависела ее личная судьба.

Марлена за этой дискуссией, все больше начинающей напоминать бенефис одной актрисы, следила не слишком внимательно. Догадывалась, что привлекать к участию в обсуждении ее питающаяся интересом мужчин журналистка не станет, и сосредоточилась на цыпленке с овощами, порцию которого ей положил Дилан из блюда, поставленного перед ними солдатом в темно-серой форме, выполняющим обязанности официанта.

Еда оказалась очень даже вкусной, и когда сидевший слева от Марлены и тоже журналисткой проигнорированный молодой военный, ни имени, ни звания которого Марлена не запомнила, жестом предложил ей еще цыпленка, она кивнула и улыбнулась ему в знак благодарности. И снова заметила чуть задержавшийся на ней странный взгляд полковника Кейпера, заставивший ее уткнуться в тарелку.

Смущенная этим непонятным вниманием Марлена совсем перестала следить за разговором, раздумывая, почему комендант посматривает на нее, будто не видел раньше других женщин, кроме лерры Тер Вилде, да и есть ли у них тут другие женщины вообще, или все обязанности исполняют все те же безмолвные солдаты в темно-серой форме, и непроизвольно вздрогнула, внезапно услышав знакомое имя.

- … как сказал министр Эшенрих в последнем интервью, - закончила свою реплику журналистка.

- Так это вы, лерра Тер Вилде, проводили интервью с господином министром накануне Единого парада? – воскликнул потрясенный Дилан. – Я видел тот номер «Норгатен Зейт», исключительно интересный материал.

- Потому что лерр Эшенрих – исключительно интересный человек! – подхватила журналистка. – Беседовать с ним – просто изысканное удовольствие, – от избытка чувств лерра Тер Вилде даже прикрыла глаза, напомнив Марлене этим лерру Лабе, еще одну столь же страстную поклонницу министра Эшенриха.

- Министр Эшенрих много делает для армии, - заметил одобрительно седоусый майор, сидевший на том же конце стола, что и комендант с журналисткой.

- А уж как он умеет поддерживать единение и боевой дух! – подхватил Дилан. – Мы с Льен были в Норгатене во время прошлого Единого парада и видели сами эти толпы людей, воодушевленные его речью и охваченные единым порывом к победе… Это невероятное зрелище, сестра до сих пор под впечатлением.

- Вам нравятся военные парады, лерра Де Вейк? – неожиданно обратился к Марлене комендант.

- Мне? – девушка чуть не поперхнулась цыпленком. – О, да, конечно, парады – это очень зрелищно.

- Предлагаю поднять бокалы за здоровье господина Эшенриха! – к радости Марлены поспешила вернуть внимание к собственной персоне журналистка и, подавая пример, встала.

Молчаливый сосед слева оказался проворней повернувшегося к лерре Тер Вилде Дилана и первым успел наполнить бокал Марлены.

- За министра! Здоровья лерру Эшенриху! – все присутствующие тоже начали подниматься на ноги.

Марлене пришлось присоединиться. Она поднесла бокал к губам, терпкое красное вино обожгло их горечью. Надеясь, что никто не заметит, что пить она так и не стала, поскольку всеобщее внимание оставалось приковано к произносившей тост журналистке, Марлена осторожно поставила бокал на стол, подняла глаза и обнаружила, что все-таки ее маневр видели.

Заботливый сосед слева, решив, что ей не понравилось вино, указал на бутылку белого и вопросительно вскинул рыжеватые брови. Марлена покачала головой, отказываясь.

И это был не единственный свидетель проигнорированного ею тоста. Какой-то солдат-официант в темно-серой форме неподвижно стоял у дверей, устремив пристальный взор в сторону Марлены, словно