Запретная королева - Анна О'Брайен

– Вам не стоит с ней встречаться, – хмуро посоветовала госпожа Уоринг. – Она узница.

– Узница? – Я решила, что ослышалась.

– Ее держат в заключении.

Я ничего не понимала.

– А Генриху об этом известно?

– Разумеется. Это ведь он и отдал такой приказ. Королеву Джоанну обвинили в колдовстве, направленном против самого короля.

Я не знала, что и сказать. Генрих заставил меня поверить, будто затворничество – ее собственный выбор, а теперь оказывается, что эта женщина осуждена за какое-то ужасное преступление. Больше ничего от госпожи Уоринг мне добиться не удалось; та лишь упорно повторяла, что только мадам Джоанна знает все о пророчестве. И что мне ни в коем случае не следует переезжать в Виндзор.

– Вы должны спросить разрешения у лорда Бедфорда, миледи.

Лорд Джон по-прежнему был в Англии, и это была последняя попытка госпожи Уоринг.

– Держу пари, что он вам его не даст.

Подошедшая к нам Алиса поинтересовалась, будем ли мы перевозить колыбель, которую я механически продолжала слегка покачивать. Лорда Джона в Лондоне не было – он отправился на север. О затруднительном положении мадам Джоанны я решила подумать на досуге. Что же касается Виндзора, где я хотела бы обосноваться… Почему бы мне не принять это решение самостоятельно?

– Пакуйте, – приказала я.

Я собрала вещи и переехала в Виндзор задолго до того, как лорд Джон вернулся в столицу.

Милорд,

я чувствую себя хорошо. Госпожа Уоринг считает, что наш ребенок родится в начале декабря.

Что еще ему написать? Ничто из того, чем я занималась здесь, в Виндзоре, Генриха заинтересовать не могло. Виндзорский замок был единственным, что запомнилось мне из моей первой короткой поездки по стране, когда я только приехала в Англию; это было место, где прекрасно сочетались соблазнительный комфорт и истинно королевская экстравагантность. Украшенные картинами и гобеленами комнаты с видом на Темзу обволакивали меня уютной атмосферой, точно благословением.

Четыре из них (помимо спальни) были отведены для моих личных нужд. Стены одной комнаты были полностью увешаны зеркалами; ее я избегала, поскольку по мере того, как рос мой живот, я становилась все более неуклюжей и не нравилась себе. Поэтому вместо зеркальной комнаты я выбрала роскошный Розовый зал с красивыми рисунками и позолотой на стенах. Еще одно помещение предназначалось для танцев – его король Эдуард Третий оборудовал специально для своей жены Филиппы. В моем маленьком кругу придворных танцевать было не принято, но, возможно, на Рождество мы устроим здесь праздник. Может быть, к тому времени вернется и Генрих, чтобы взглянуть на первенца…

Растолстевшая и вялая, я удалилась в Виндзор и обосновалась там, как квочка в гнезде; это был отдельный мирок, куда с приближением родов был запрещен вход мужчинам. Моим отекшим ногам стало заметно легче после притираний болотной мятой. Возле меня постоянно суетились Алиса и госпожа Уоринг. Даже придворные дамы улыбались мне одобрительно и ободряюще и в ожидании долгожданного наследника охотно развлекали меня музыкой и пением. Меня изумляло, что все до единого были убеждены: будет мальчик. Я тоже на это надеялась, постоянно об этом молилась, понимая, что, родив Генриху сына, обязательно заслужу его похвалу и одобрение.

Время от времени мои мысли обращались к мадам Джоанне, отделенной от мира, как и я, но за некромантию. Некромантия! Использование черной магии, темных сил. Что же такого она сделала? И почему Генрих так упорно об этом молчал? Для себя я решила, что после родов обязательно найду время на то, чтобы навестить эту загадочную вдовствующую королеву.

Я написала Генриху, чувствуя необходимость с ним поговорить, напомнить ему о своем существовании; и тут обнаружилось нечто странное – писать мне было трудно. Я просто не умела этого делать, и мне приходилось мучительно бороться не только со словами, но и с чувствами, которые я хотела выразить.

Молюсь о благополучии, как вашем, так и нашего ребенка, который должен скоро родиться. Верю, что вы пребываете в добром здравии и хорошем расположении духа. Я, как и все ваши верноподданные, с нетерпением жду дня, когда вы с победой вернетесь на родину.

Как ни прискорбно, звучало все это ужасно высокопарно и неестественно, однако это было все, на что я была способна. Я не знала, где именно во Франции сейчас находится мой муж, но предполагала, что он по-прежнему осаждает Мо, где войско моего брата уже давно отражало его атаки. И чем же мне закончить эту никчемную короткую записку?

Ваша верная и любящая жена,

Екатерина.

Я отослала письмо с гонцом, а сама села шить одежду для малыша, беспокойно вертевшегося у меня в животе. Может быть, Генрих даже найдет время мне ответить? И он действительно ответил. Получив послание, я нетерпеливо вскрыла его, засыпав юбки воском с поспешно сломанной королевской печати.

Моей жене Екатерине.

Рад, что вы чувствуете себя хорошо, и надеюсь, что рождение нашего ребенка случится уже скоро и не станет слишком тяжким испытанием для вас. Я закажу мессу, чтобы просить у Господа дать вам силы.

Строчки были неровные, а вертикальные линии букв выглядели не такими убедительными, как мне помнилось, – хотя, честно сказать, я видела почерк Генриха не так уж и часто. Что ж, подумала я, это в порядке вещей: вряд ли он писал это в спокойной обстановке где-нибудь на досуге. Так оно и оказалось, поскольку далее мой муж сообщал:

Я сейчас в Мо, и нам очень мешают проливные дожди, из-за которых местная река вышла из берегов. Нам докучает дизентерия. Я вернусь в Вестминстер, как только мне позволят дела.

Генрих.

На хвостике последнего «х» была размазанная в спешке клякса.

Я провела большим пальцем по буквам его имени. Сказано было не много, что и говорить. Я хмуро воззрилась на письмо, потом перевела взгляд на Алису, которая принесла мне его, оставив гонца за закрытыми дверьми.

– Король находится в добром здравии? Гонец это подтвердил?

– Да, миледи.

– Хорошо. А нам известно что-нибудь о короле Шотландии?

Я спросила об этом, потому что Яков, маявшийся из-за затянувшегося ограничения своей свободы, умолял позволить ему сопровождать Генриха во Францию. В конце концов король пошел ему навстречу и дал согласие на то, чтобы пленника освободили из-под стражи. В течение трех месяцев после возвращения Генриха в Англию Якова отпустят в Шотландию, при условии, что шотландские солдаты будут хорошо сражаться на стороне англичан, а в подтверждение лояльности пленника выплатят залог.

Учитывая то, что Яков согласился жениться на